На следующий год Войцеховский добрался-таки до Якутии в качестве астронома-геодезиста Нижне- Ленскон экспедиции, когда составил первую инструментальную карту Булунского района. Вместе с женой он зимовал в составе первой смены открывшейся в бухте Тикси в августе 1932 года полярной станции. Они были первыми жителями будущего арктического поселка.
Осенью того же года Георгий Анастасьевич с начальником полярной станции Е. Н. Фрейбергом на пароходе «Лена» вышли на помощь выброшенному штормом на злопулучный мыс Буор-Хая пароходу «Эстафета», который пытался пройти на Яну. Спасатели сами оказались в положении потерпевших, ибо «Лену» тоже выбросило на берег. Более пятидесяти человек с обоих судов подобрал и доставил в Тикси крохотный бот «Пионер» Северо-Восточной экспедиции управления ГВФ, которой руководил И. А. Ландин.
Встретивший незадолго перед этим бот «Пионер» B. Ю. Визе, шедший первым сквозным рейсом по Северному морскому пути на ледокольном пароходе «А. Сибиряков, писал: «Люди ютились здесь в такой тесноте, что приходилось удивляться, как они умудряются не только спать и готовить пищу, но и работать. Между тем работа экспедицией на «Пионере» была выполнена весьма основательная»[98]. На следующий год немногочисленная группа И. А. Ландина и Н. И. Гаврилова была переименована в Западно-Таймырскую экспедицию и на небольших деревянных парусно-моторных шхунах вела съемку и промер в Карском море. Она оставила заметный след на морских картах от Колымы до Енисея.
Созданное в конце 1932 года Главное управление Северного морского пути (Главсевморпути, ГУСМП) решило начать транспортное освоение Арктики именно с этого участка. «Начальником Лено-Таймырского района с подчинением ему трех экспедиций и промысловой базы был назначен Н. Н. Урванцев, а начальниками экспедиций: Нордвикской — О. Белов, Оловянной (должна была работать на Северной Земле.—
C. П.) — Шикин, Лено-Хатангской — Б. М. Михайлов, промысловой (в бухте Марин Прончищевой. — С. П.) — С. Журавлев»[99].
Самая большая Лено-Хатангская экспедиция должна была выбрать место и начать строительство порта в устье Лены. Портоизыскательский отряд А. В. Светакова обследовал крупнейшие протоки ленской дельты, лоцмейстерский отряд Ю. Д. Чирихина оградил Быковскую протоку и залив Неелова для входа прибывших с Оби морем буксира «Первая пятилетка» и лихтера, геологический отряд А. Н, Гусева приступил к обследованию Согинского угольного месторождения, охотоведческий отряд А. А. Романова составил «Промыслово-биологическую карту Лено-Хатангского края».
Результатом работ гидрографического отряда С. Д. Лаппо стали вскоре изданные карта и лоция наименее исследованной юго-западной части моря Лаптевых.
Из Якутска бот «Пионер» отправился в рейс на Хатангу без капитана (сам Лаппо нагнал судно на самолете в Булуне), без вспомогательных плавсредств и даже без запаса горючего на обратный путь. А главное— впереди гидрографов ждала акватория, обследованная лишь рекогносцировочно. Между тем отряду надо было определить: возможен ли вход в Лену с севера по Туматской протоке и целесообразно ли здесь, а не в бухте Тикси, строить порт. Кроме того, надо было дать рекомендации для захода в совершенно необследованную бухту Нордвик большим морским судам, уже следовавшим с грузами и людьми из Архангельска.
Лаппо и его помощники гидрограф А. А. Кухарский, механик В. Менгель, матросы П. Лавин, Н. Кичинский, А, Юшкевич и радист В. Туканов задание выполнили. Не их вина, что пароход «Правда», встретив малые глубины на подходах к Нордвику, повернул назад.
«Проведенные в Арктике исследовательские работы в 1933 г., — писал С. Д. Лаппо, — совпали по времени с организацией центрального аппарата Главного управления Северного морского пути, причем некоторые его отделы, в частности Гидрографическое управление, не были еще закончены формированием. Естественно, что такое положение не могло не отразиться на трудностях организации и проведения гидрографических работ в Лено-Хатангской экспедиции»[100].
ПОД ГОЛУБЫМ ВЫМПЕЛОМ ГУСМП
Гидрографическая служба Северного морского пути ведет свое летоисчисление с 25 июня 1933 года, когда существовавший с марта того же года малочисленный гидрографический сектор Всесоюзного Арктического института был преобразован в Гидрографическое управление Главсевморпути, или сокращенно ГУ ГУСМП. В первый год существования его называли Центральным гидрографическим управлением, ибо ему функционально подчинялись Сибирское гидрографическое управление и Архангельский гидрографический отдел, а также работавшие в Арктике Южно-Таймырская экспедиция Е. И. Иголкина и гидрографические отряды А. В. Лютостанского и С. Д. Лаппо.
Начальником Центрального управления назначили Петра Владимировича Орловского. Не имея специального образования, тридцатитрехлетний Орловский обладал большим опытом, приобретенным в ходе организации Карских товарообменных экспедиций. Он быстро вошел в курс сложных гидрографических вопросов, чувствовал себя уверенно. Руководству из кабинета предпочитал работу на месте в Арктике, где возглавлял Вторую Ленскую, а затем гидрографические экспедиции на «Г. Седове», сделавшие большие открытия в Карском море.
Заместителем по науке у него был Н. И. Евгенов, за плечами которого громадный опыт научно- исследовательских, гидрографических работ и руководства транспортными операциями в Арктике. Этот опыт и большая ученая эрудиция помогали Евгенову видеть организационные и научные проблемы во всем их многообразии и взаимосвязи.
Фактически становление полярной гидрографии началось с междуведомственного совещания в Ленинграде 17–21 декабря 1933 года. На нем состоялся большой и принципиальный разговор о предстоящей деятельности нового управления, его месте в системе ГУСМП. Открывая совещание, заместитель начальника Главсевморпути Г. А. Ушаков (начальник Главсевморпути О. Ю. Шмидт находился в это время на дрейфовавшем во льдах Чукотского моря пароходе «Челюскин») сказал: «Необходимо отметить очень знаменательный факт, что впервые в системе ГУСМП, впервые вообще, собирается гидрографическое совещание, посвященное исключительно гидрографии северных морей. Этим одним уже… указывается та роль, которая придается и гидрографии и освоению Арктики»[101].
На совещании присутствовали практически все ведущие ученые-полярники: президент Академии наук СССР А. П. Карпинский, профессора Ю. М. Шокальский, Р. Л. Самойлович, В. Ю. Визе, Н. Н. Матусевич; представители Гидрографического управления ВМС А. М. Лавров, Л. Ф. Рудовиц, начальник Западно- Сибирского гидрографического управления А. С. Пестов, начальник Архангельского гидрографического отдела П. И. Башмаков. В обсуждении будущего полярной гидрографии принимали участие специалисты многих сфер научной и практической деятельности: профессора Б. П. Вейнберг (магнитолог), Э. П. Пуйше (синоптик), А. И. Толмачев и М. В. Кленова (геологи); летчики М. И. Козлов, Г. А. Страубе, А. Д. Алексеев, зоолог М. П. Розанов, геофизик Вл. А. Березкин, капитаны Н. М. Николаев, К. А. Дублицкий, Я. П. Легздин, М. П. Белоусов, М. Я. Сорокин, гидрографы Г. С. Максимов, Б. А. Сергеевский, В. И. Воробьев, С. С. Рузов, Ю. Д. Чирихин, сотрудники Арктического института К. А. Салищсв, А. Ф. Лактионов и другие.
В докладах Евгенова и Орловского звучала озабоченность отсутствием у полярной гидрографии собственного флота, нехваткой кадров, инструментов; ставился вопрос о необходимости комплексности гидрографических исследований и использования авиации.
Не прошло еще и года, как Н. И. Евгенов вернулся с Колымы, где он возглавлял Первую Северо- Восточную полярную экспедицию Наркомвода. В ней Николай Иванович пытался наработанный опыт Карских экспедиций перенести на массовые плавания транспортных судов из Владивостока на Колыму. На совещании он сетовал: «Здесь до сих пор нет надлежащей карты устья Колымы. До сих пор капитаны,
