упала ему на колени. Он снова зажег ее, дал прикурить и мгновенно потушил, чтобы кто-нибудь, войдя в шлаковик, не увидел отблеска света.
— Это хорошо, что ты все знаешь, — сказал Крайнев. — Разговаривать легче. Но сначала достань мне поесть. Третьи сутки ничего во рту не было.
— Хм, это не так просто. — Сашка приуныл. — Полдник прошел — и шелухи от картошки ни у кого не найдешь, — но тут же вспомнил запасливого Штанько, всегда прятавшего в шлаковике половину похлебки на вечер. — Баланду есть будете? Сейчас сопру…
— Все буду…
Минуту спустя Крайнев глотал жидкую похлебку из картофельных очисток.
Сашка унес опорожненный котелок, налил в него воды и водворил на место, невольно улыбаясь. «Поднимет Штанько крик: как же, обворовали! Но для такого дела — не грех», — и снова вернулся к Крайневу.
— Значит, не удалось перейти линию фронта?
— Нет, сейчас это невозможно. Как у вас дела? Валя здорова?
— Все живы, — успокоил Саша. — Наше дело такое: немцев выживать, а самим — выжить.
— Ну, молодцы. Значит, сегодня ты к Вале. Пусть узнает, что мне делать. А завтра — ответ и что- нибудь поесть. Думаешь, наелся?
— Завтра притащу. Где же вы прячетесь?
— Под этой насадкой. Завтра бросишь записку и еду, а то и сам спускайся. Только, смотри, не расшибись. — И сокрушенно добавил: — Из этой норы я могу и не вылезти: ослабел донельзя.
Вечером к Сердюку пришла Теплова.
— Что случилось, Валя? — встревожился Сердюк, увидев ее лихорадочно блестевшие глаза и легкий румянец, проступивший на бледном лице.
— Сергей Петрович вернулся… — еле выговорила девушка, и было непонятно, довольна она или огорчена.
Теплова и сама не знала — радоваться ей или огорчаться. Она была рада тому, что Крайнев жив, что она сможет его увидеть, говорить с ним, что закончилась эта страшная неизвестность, но и боялась: а вдруг поймают.
Со времени ухода Сергея Петровича она не забывала о нем ни на минуту. Картины, одна страшнее другой, вставали в ее воображении. В возможность перехода Крайнева через линию фронта она почти не верила: очень уж усилили гитлеровцы наблюдение за прифронтовой зоной. Чаще всего терзала Валю навязчивая мысль, что Сергей Петрович схвачен и подвергается нечеловеческим пыткам. В такие минуты она теряла самообладание и готова была умереть.
Она подробно рассказала о свидании Саши со своим бывшим начальником цеха и почувствовала, что появление Крайнева не столько обрадовало Сердюка, сколько озадачило. Стало обидно. Лицо ее вдруг потускнело.
— Договоритесь через Сашу о встрече с Крайневым, — разгадав ее мысли, сказал Сердюк. — Надо решить, что с ним делать. На поверхности показываться нельзя — чересчур хорошо знают. И самое главное — узнайте, как проник в завод. Это нам пригодится.
3
На высоком бетонном заборе, который отгораживал завод от города, гитлеровцы установили дополнительную изгородь из колючей проволоки, поставили будки для часовых. Не завод, а тюрьма, концлагерь. Даже со стороны откоса, круто спускавшегося к пруду, за которым расстилалась степь, был сделан забор из колючей проволоки. Подойти близко нельзя, не то что пройти на завод.
Внизу, у самого пруда, в откосе чернели два малозаметных отверстия — выходы каналов отработанной воды.
К одному из этих каналов темной ночью пробиралась Теплова. Она перешла по глубокому снегу замерзший пруд и направилась вдоль берега, дрожа от холода и нервного возбуждения.
Вот, наконец, сводчатое отверстие. Валя заглянула в него и, согнувшись, шагнула в густую тьму. Ее тотчас обхватили чьи-то руки, прижали к себе. Щеку уколола жесткая борода.
— Это я, Валюша.
— Сережа!..
У Тепловой закружилась голова от слабости, от прилива нежности.
Сергей Петрович провел Валю по тоннелю до поворота, усадил на импровизированную скамью, составленную из двух разного размера ящиков и доски, сел рядом. Стиснув маленькие руки девушки, старался отогреть ее окоченевшие пальцы.
— Жив! Жив! — самозабвенно повторяла Валя. — Я так счастлива, Сергей Петрович, что вы живы! Так счастлива!..
— Говори мне «ты», Валюша. Я все время помнил о тебе. Представлял тебя рядом с собой в цехе, дома. Да, да, у нас дома, Валечка… С Вадимкой ты уживешься. Он очень чувствует ласку, а ты такая ласковая… У меня нет человека дороже и роднее тебя.
Крайнев ощутил, как потеплели руки Вали, будто от этих слов. Она прижалась щекой к его плечу.
— Взглянуть на тебя хочу, Валюша. Какая ты? Пойдем к выходу.
Сергей Петрович выглянул наружу — нигде ни души. Вышли. После мрака подземелья плотная ночная мгла будто поредела, хотя луна пряталась за облаками и только кое-где тускло горели одинокие звездочки. Серые глаза Вали в густом обрамлении ресниц казались черными, бездонными и резко выделялись на бледном лице. Тонкий нос вытянулся, заострился.
— Ты не больна, Валюша? — встревожился Крайнев.
— Нет, просто высохла. От неизвестности замучилась. Все мне казалось, что вас схватили… Истосковалась — сил нет… — Она улыбнулась, вложив в эту улыбку всю свою нежность, и ласково погладила ладонью заросшую щеку Крайнева.
Сергей Петрович заметил, что Валя обута в легкие туфли.
— Бедная моя! Промокли ноги?
— Еле-елешно, — ребячливым тоном соврала Валя, Высоко над ними на шлаковой горе раздался свист.
Крайнев и Валя юркнули в тоннель и снова уселись на скамью. Сергей Петрович снял с девушки туфли, принялся растирать мокрые, окоченевшие ноги.
— Здесь вы живете? — спросила Валя, поежившись от холода.
— Нет, я глубже забрался. Там теплее. Облюбовал местечко под насадкой третьей печи. Трубу отгородил заслонкой, чтобы не тянуло. И знаешь, еще почему там поселился? В шлаковике рабочие собираются, разговаривают. Я их голоса слышу и чувствую, что не один на белом свете, вернее — в кромешной тьме. Курят они, и до меня дымок доходит.
— Я махорку принесла.
— Вот за это спасибо, — обрадовался Крайнев, но тотчас разочарованно протянул: — А огня-то нет…
— Есть. Захватила зажигалку. Модную — кремень, железка и фитиль. И еды немного взяла.
— Прежде курить…
Валя положила в руку Крайнева кулечек махорки и бумагу. Он осторожно сделал закрутку, стараясь не потерять ни одной драгоценной крупинки.
— Давай твою зажигалку.
— Я сама. Этому научиться надо.
Под ударами железки искры сыпались снопом, но фитиль не зажигался. Наконец Крайнев увидел огненную точку. Валя подула на нее. Точка превратилась в яркое пятнышко. Сергей Петрович раскурил закрутку и с наслаждением затянулся. Затянулся вторично и заметил, как отсвет огонька выхватил из
