критиковали нынешнюю власть и были в очевидной и жесткой оппозиции коммунистам. Это делало предстоящие торги особенно интересными.
То, что наши рассуждения справедливы, доказывает заявление коммунистов, сделанное вторым лицом в КПРФ, Валентином Купцовым, буквально в день выборов: «У нас есть возможность в какой-то степени договориться с ним перед вторым туром выборов». Речь шла об Александре Лебеде.
Анализ предвыборной ситуации, особенно после телевизионных вливаний в раскрутку опального генерала, показал, что шансы Лебедя растут как на дрожжах.
Впрочем, рассуждая логически, и Борис Березовский асфальтировал генеральскую дорогу не из альтруистических соображений. От союза Ельцина с Лебедем он хотел бы иметь дивиденды. Это он, Березовский, обеспечил предвыборный рывок генерала.
Почему Ельцин якобы опередил коммунистов в этих торгах? Это тоже было просчитано автором интриги. Коммунисты, как утверждал Купцов, могли сколько угодно вести переговоры с Лебедем, о чем-то с ним договариваться. Но они ничего реального Лебедю предложить не могли. Они ничем не владели. Их шансы на выборах достаточно высоки, но победа и шансы на нее — это не одно и то же. И коммунистам больше, чем Ельцину, необходим был союзник. Но всю предполагаемую власть коммунисты уже поделили. Значит, придется перекраивать, и перекраивать солидно. Лебедя малым не ублажишь. А раз так уязвленные амбиции отодвинутых соратников и вероятность раскола в ближайшем будущем. Нет, коммунисты блефуют. Им нет смысла договариваться с А.Лебедем.
В руках Ельцина реальная власть, а значит, реальный прикорм. И после первого тура он не отставал, а опережал Зюганова. И шансов на вынужденное присоединение к его электорату поданных в первом туре голосов за Явлинского и даже Жириновского больше, чем у Зюганова. Разумеется, Лебедя сближала с коммунистами патриотическая риторика, и в этом смысле он основательно подъедал их электорат. Но опасности раскола, окажись Лебедь в лагере коммунистов, избежать было бы невозможно. Скорее всего, впоследствии отношения разорвал бы сам Лебедь. Вопрос в другом: ушел бы он один или увел бы с собой еще кого-нибудь? Иначе говоря, рана могла бы зажить или ее пришлось бы зашивать? Скорее всего, подобные варианты просчитал и сам Лебедь. Поэтому союз на этом этапе с Ельциным для Лебедя был более выигрышным. По крайней мере, на момент его заключения. Лично мне, да и не только мне, было ясно, что этот союз сугубо ситуационный и долговечным, скорее всего, не будет.
Добившись согласия Ельцина на союз, в большей степени вынужденный, с опальным генералом, следовало определить круг жертв, которые придется принести в обмен на уступчивость Лебедя. Реальных могло быть три поста: министр обороны, министр внутренних дел и секретарь Совета безопасности. Образ Кремля, по-видимому, более грел душу генерала, чем образ Белого дома на Краснопресненской набережной. Лебедь рассудил прагматически — надо присмотреться к помещению. Союз Ельцина с Лебедем убавил беспокойство по поводу результатов грядущих выборов. Уже мало кто сомневался: победа президента становилась необратимой. Спорили только о процентах, которые получит победитель, и насколько он опередит проигравшего. Разрыв превзошел ожидания. Предполагаемые 4–5 % выросли почти до 12 %. Это уже был не просто труднообъяснимый проигрыш, а крупное поражение непримиримой оппозиции. Причин поражения КПРФ и народно-патриотического блока на президентских выборах было несколько. Часть из них, наиболее очевидных, обсуждалась. Часть наиболее важных даже не называлась. Так случается. Обнаружив явный и больше всего нас устраивающий повод неуспеха мы не идем дальше. Зачем? Те, следующие причины не устранят этой, по общему мнению решающей. Действительно, зачем?
Есть два рода причин, объясняющих поражение. Одни названы победителями, другие — побежденными. В этом случае трудно сказать, чей взгляд на события более объективен. Скорее всего, они одинаково субъективны. Задача одних — преувеличить победу, это правомерное желание, когда побед не так много. Задача других — преуменьшить масштабы поражения. Им тоже не хочется терять власть. Не ту, главную, а власть в рядах оппозиции. Свой взгляд мы определим как взгляд со стороны. Сегодня отсутствие программы не есть довод «за» или «против». Ни одна из заявленных ранее программ не выполнена. Их ценность для избирателей, по существу, утрачена. Да и сами программы, если таковые есть, имеют сиюминутный, текущий, тактический рисунок, перегружены лозунгами и риторикой: «Бороться с коррупцией! Реформы должны иметь социальную направленность! Не народ для реформ, а реформы для народа! Защитить интересы отечественного товаропроизводителя! Повысить пенсии, покончить с неплатежами! Упорядочить систему налогов! Поставить заслон преступности! Реформировать армию! Завершить реформу судопроизводства!»
Призывы, заклинания, декларации настроений. У кого-то чуть больше цифр, у кого-то чуть меньше, у кого-то их практически нет. Общество утратило осмысленную стратегию своего развития. Равенство тупиковости — вот рисунок противостояния сегодня. Власть слабо представляет, что делать дальше. Недовольство неустроенностью реформ нарастает быстрее, нежели позитивные перемены. Оппозиция тоже зашла в тупик. Она желает власти и одновременно боится ее получить. Внутренний голос подсказывает — не время! Ту власть, которая продуцирует ответственность, власть президентскую, власть исполнительную. Обладание властью законодательной для коммунистов выигрыш очевидный — постоянный перевес на критическом поле. Всегда есть крайний, кто виноват во всем: президент, премьер, министры. Отказ коммунистов от обещаний быстрых перемен в случае прихода к власти (а иного они сказать просто не могут), лишает их козырной карты и ставит в один ряд с нынешней властью, которую они нещадно критикуют. Коммунисты тоже зашли в тупик в своей непримиримой оппозиционности. Наличие во фракции здравых людей, таких, как Маслюков, который в силу своего прежнего опыта союзного вице-премьера имеет перед глазами сравнительную шкалу, понимает, что значимого, а тем более яркого кабинета министров в составе объединенного блока нет. Это же самое понимает и Николай Рыжков. Там есть 5–7 фигур — те же Маслюков, Рыжков, Романов, Глазьев — но это еще не правительство. Плеяда рыжковско-павловского призыва. Так называемые «следующие» должны были в том горбачевском прошлом сменить «прежних», но за эти семь лет оказавшись невостребованными, по угасшему профессиональному темпераменту достигли если не полностью, то почти состояния «предшествующих». Да, есть такие забойные хозяйственники, как Виктор Ведьманов, один из лучших специалистов и организаторов строительной индустрии, но, и это факт, нет второго и третьего возрастного ряда. Поэтому и разговоры о коалиционном правительстве.
Сказанное не следует воспринимать как то, что данное правительство… едва не сказал — эталонное, подумал и рассмеялся собственной дерзости. Коммунисты могут создать правительство в принципе не хуже. Но категория «не хуже» не может быть лозунгом победителей, если коммунисты рассчитывают на победу.
Вторая причина неудачи коммунистов — несамостоятельность лидера, в определенной степени несамостоятельность вынужденная. Отличительная черта Ельцина как политика — он войдет в политическую историю России как лидер, пришедший к власти без команды. Свердловское обкомовское прошлое далеко позади. Московское партийное правление закончилось предательством ближайшего окружения. Затем предательство руководящего ядра Верховного Совета России. Тогда ему верным остался только его злейший оппонент в будущем Руслан Хасбулатов. Межрегиональную депутатскую группу можно назвать интеллектуальной средой того, теперь уже давнего, Ельцина. Но отношения не так просты, чтобы сказать: межрегионалы стали командой Ельцина.
Лидер без команды, который формулирует ее как бы с белого листа, когда он уже сам стал лидером, многое теряет в силу поспешности, вынужденности зачислять в свой легион людей непроверенных. Но по причине той же бескомандности лидер обретает максимальную свободу. Все те, кто оказывается рядом с ним, обязаны ему лично своим появлением в коридорах политической и государственной власти.
Мы уже говорили, практически каждый демократ на выборах 90-го года проходил тест по поводу своего отношения к Ельцину. К моменту выборов народных депутатов России Ельцин все еще едва ли не самая популярная политическая фигура. И неприязнь к нему всей верхушки партийной элиты (М.Горбачева, Н.Рыжкова, Е.Лигачева) лишь добавила мифообразности Ельцину, желания ему помочь и поддержать. В России издревле жалели сирых, гонимых и битых.
Ельцинскую манеру говорить можно назвать рациональной. Речь замедленная, упрощенная — вряд ли преимущество для политика, но на фоне горбачевского суесловия с подмешанным южнорусским акцентом и неправильными ударениями в глаголах, речь Ельцина представляется доступной и деловой. Это даже удивительно, как изъян, оттененный еще большим изъяном, превращается почти в достоинство. Положение Зюганова имеет обратный знак. Зюганов продукт коллективного согласия, чисто партийный
