ПАЦИЕНТ № 1
Непросто одержать победу с нездоровым президентом, но неизмеримо сложнее удержать власть, если нездоровье главы государства обретает хронический характер.
Сегодня 8 февраля 1997 года.
Ельцин практически не появляется в Кремле. Фраза о том, что «президент работает с документами и готовится выступить с ежегодным посланием к Федеральному Собранию», вызывает раздражение. Похоже, что это послание так же многостранично, как роман Л.Толстого «Война и мир». Минимальность эфирного времени, уделяемого спонтанным встречам президента, подтверждает невеселые сомнения. Последнее сообщение, что традиционная встреча с премьером по вторникам, ради которой президент прибыл в Кремль, продолжалась 25 минут вместо запланированных сорока, неминуемо обретает однозначное толкование на Западе. Слова президента Франции Жака Ширака после встречи с Ельциным, что он поражен, с какой быстротой выздоравливает российский президент, воспринимаются с иронией. Даже снимки в газетах, сделанные с дальней точки, не могут скрыть контраста. Немолодой, но здоровый Ширак, а рядом с ним почти такого же возраста старик, ссутулившийся, с неуверенными движениями, сильно похудевший. Этот старик наш президент. Его фамилия Ельцин.
Последняя встреча с Чубайсом, состоявшаяся 7 февраля, никаких видеоподтверждений не имела. Этот факт не требует комментария. Президент плох. Сейчас не до интригующих уловок. Никаких встреч Чубайса с журналистами не последовало, что еще больше взвинтило воображение.
Опять заговорили о кризисе власти, о неуправляемой стране. Неделя с 3 по 10 февраля оказалась достаточно насыщенной. Олимп никак не может освоиться с отсутствием монарха. Сам Чубайс избрал тактику «непоявления». При обостренном восприятии его личности законодателями и непростой ситуации в регионах эту тактику можно счесть единственно правильной. Однако конец января и начало февраля добавляют новые краски.
Естественное торможение, вызванное болезнью президента, желая или не желая того, повторило тактику затянувшейся паузы, сопутствующей Ельцину на всех переломных этапах его политической биографии. Так было в 91, 93, 95-м и 96-м годах. И неважно, что было тому причиной: победа на выборах, подавление путча, начало войны в Чечне, отпуск или болезнь. Эти непрограммируемые паузы создали своеобразный рисунок аритмии власти. Как теперь уже ясно, очень точно повторяющий кризисные периоды в физическом состоянии Ельцина, что тщательно скрывалось, но, по сути, было именно так. Ельцин, по манере, политик не предрасположенный к экспромту, скорее, медленного выжидательного стиля. И если к этому добавить количество незапрограммированных пауз, то общий рисунок как внутренней, так и внешней политики обретает характер рискованной неспешности, никак не соответствующей стремительности общественных и экономических процессов, которые характерны для реформируемого государства. Отсутствие Ельцина вынужденное или тактическое — должно быть компенсировано деятельностью энергичных политиков. Это нормальное поведение в экстремальных ситуациях, которые переживает страна. Однако ничего подобного не происходит. Никакого прорыва не совершается, все оглядываются на президента, зная его непомерную ревность и подозрительность, которую он в последнее время насаждал и культивировал. Любая самоинициатива воспринимается как попытка принизить авторитет высшего лица, подчеркнуть его немощность. В этом случае власть теряет импульс самостоятельности. Страна обретает состояние конвульсивного застоя. Второй срок президентства — состояние особое. Лидер нации решает задачи более масштабные, выходящие за пределы внутригосударственных отношений. Если президент избирается повторно, это предполагает удовлетворенность нации деятельностью главы государства внутри страны, иначе зачем она его избирает на второй срок. Такова классическая формула отношений власти и народа. Россия страна непредсказуемая. Она повторно выбрала своего президента, побуждаемая не чувством любви и признательности, а, скорее, во избежание большего зла. Такова отличительная черта последних выборов. Всякая затянувшаяся пауза не повышает уверенности в деятельности президента, напротив, усиливает стартовые претензии оппозиционных сил. В этом смысле оппозиционны и противники и сторонники. Сторонникам нужны стартовые накопления, чтобы удержать власть, противникам — чтобы ее взять. В этой связи один из вопросов обретает навязчивый характер.
МИСТИФИКАТОР
Шумный указ Ельцина об отстранении Чубайса от должности первого вице-премьера, подписанный в январе 96-го года, а затем, спустя месяц, приглашение его для участия в своей предвыборной кампании, в которой Чубайс оказался практически ведущей фигурой, а затем, уже в июне, не менее шумное, если не сказать шоковое, назначение Анатолия Борисовича на пост руководителя президентской администрации говорят о неадекватности президента. Хотя если предположить глубоко и всесторонне продуманный замысел, то….
Состояние президентского здоровья инициирует неадекватность и противоречивость всех его решений на протяжении всего этого года. Чубайсовские взлеты и падения лишь в незначительной мере зависят от самого Чубайса. Тогда в чем же дело? В очевидном: самочувствие президента перестает быть фактом личной биографии Ельцина. В зависимости от состояния его здоровья выстраивается тактика давления на президента. Больной президент более сговорчив. Отставку Чубайса можно было охарактеризовать сжато — выиграли Сосковец и Коржаков. Они подыграли тем политическим силам в лагере Ельцина, которые утверждали: Чубайс — камень на ногах ельцинской команды; освободись Ельцин от Чубайса, и его популярность поползет вверх. Отставка Чубайса могла быть воспринята как предвыборный трюк Ельцина, когда его штаб возглавлял Олег Сосковец. Его додавили, и он уступил. Он мог освободить Чубайса без комментариев, и в этом шаге было бы больше ельцинского, но он странным образом разговорился и практически изложил философию тех, кто работал на уничтожение Чубайса. Чубайс, оказавшийся в предвыборном штабе, есть результат сопротивления демократов. Банкиры еще к тому времени не созрели. Они еще занимались политическим спиритизмом, вызывая дух Международного валютного фонда. Они еще гадали, с какой карты начать игру. И хитрый Березовский еще числился в команде Сосковца.
А вот новое назначение А.Чубайса — это уже в определенной степени и результат его собственных усилий. Чубайс вывел из игры Сосковца, Коржакова, Барсукова и, если можно так выразиться, расчистил дорогу на Олимп. Наступил час массированного давления. На этот раз давление уже оказывали другие силы, получившие доступ к телу. Ельцин решился обновить, а по сути, заменить окружение. Шаг и разумный, и доказанный историческими аналогиями в политической жизни других стран. Боязнь оказаться совсем без окружения делает президента более уступчивым в момент формирования кремлевской команды нового состава. Как ни странно, период смены команды, тем более когда президент нездоров, — период наибольшей зависимости лидера от ситуации. Те, кому верил, покинули его, иных выгнал сам. Они вместе с собой унесли знание его просчетов и слабостей. Эти новые, молодые, полные энергии, должны компенсировать его убывающие силы. Начальная уступка им с его стороны есть плата за предполагаемую верность. Он всегда может сказать: я взял Чубайса не вопреки Коржакову и Сосковцу (с этими все ясно), я выбрал Чубайса вопреки недовольству общества. Я буду поддерживать Чубайса, пока могу. Последней фразы президент не произносил, но она в некотором роде фраза штатная, из ельцинского гарнитура. И высказывалась она ранее применительно к другим людям, помеченным высочайшим доверием: Юрию Петрову, Владимиру Шумейко, Виктору Черномырдину, Павлу Грачеву. Продолжительность рокового «пока» определяет сам президент. Именно в такие моменты начинают вспоминать о президентской интуиции.
Причина вторая. Следовало сменить тактику, а точнее, «самовидение» собственного окружения. Практика максимальной приближенности не оправдала себя. Человек, располагающий доверительной информацией о жизни и поведении президента, в случае изменения своего должностного положения или отстранения от должности, может использовать эту информацию в корыстных целях и во вред президенту. Никакого кодекса должностной чести не существует. История с Коржаковым и Баранниковым оставила
