спутниц в греховных исканиях. Они превратились для него в обычных женщин, которые вели тяжелую борьбу за существование и могли выжить, лишь удовлетворяя низменные мужские потребности.
«Следовать нравственным принципам и быть дисциплинированным человеком — это тяжкий труд. Распущенность не требует никаких усилий. Человек просто удовлетворяет любую свою прихоть, даже самую нездоровую и аморальную».
Оливер залпом допил свой бренди, как будто огненной жидкостью хотел стереть Марию из своей памяти. Какое ему вообще дело до того, что она думает? Он платит за свои удовольствия, и платит достаточно.
А поместье тем временем гибнет. Арендаторы с утра до ночи работают на полях. На Оливера рассчитывают слуги, надеясь, что он даст им работу. Сестры и братья ждут, что он всех их спасет.
Оливер ощутил, как его окатило холодом. — Милорд. — Полли присела на подлокотник его кресла и соблазнительно улыбнулась. — Может быть, вам нужно что-нибудь новенькое? Поострее?
Она уже не в первый раз предлагала ему «девственницу». Оливер вежливо, но решительно отказывался. Его не интересовали деревенские девчонки, приехавшие в Лондон, чтобы посмотреть мир, и волею таких женщин, как Полли, оказавшиеся в борделе.
На сей раз сама мысль об этом вызвала у него настоящее отвращение. Он представил, что Мария, не по собственной вине, вдруг оказалась в подобном положении, ведь иногда грань между порядочной леди и падшей женщиной очень тонка, даже его сестры, сделав неверный шаг, могут…
— Нет! — воскликнул он и вскочил на ноги, едва сдерживая тошноту. — Черт возьми, нет! — И он бросился на улицу. Конечно, это все бренди, дешевый бренди и мрачное настроение, вот обычные удовольствия его и не радуют. Но он придумает что-нибудь другое. Есть и другие места, похлеще.
Спектакль в опере подходил к концу. Оливер прошел за сцену, где полдюжины танцовщиц развлекали поклонников в своих гримерках. Эти разбитные девицы никогда не отказывались провести веселую ночь в городе.
Десяти минут флирта ему хватило. Пытаясь изображать беспечность, он все время думал, что этим его подружкам абсолютно безразлично, кто сидит перед ними — он или другой. Умри он на месте, они выпьют за упокой его души и тут же забудут.
Ему опять стало тошно, и он отправился дальше: в таверну, в клуб, на какую-то вечеринку, где развлекались красавицы полусвета и их покровители. Ничто не принесло радости. Оливер пил не пьянея, потом и это ему опротивело.
Мария каким-то образом заразила его своими взглядами на порядочность и приличия. Чтобы вернуться к привычной жизни, надо изгнать из души и тела память об этой девушке. Но сможет ли он? Эта пугающая мысль билась в мозгу, пока он распоряжался подать карету, чтобы ехать домой.
Домой? Холстед-Холл не был ему домом. Вот что происходит, если ваш взгляд останавливается на юной невинной девушке. Вы начинаете думать о будущем, вами начинает руководить чувство ответственности, появляются мечты о несбыточном…
Оливер зарычал. Он провел целую ночь в городе, но так и не переспал ни с одной шлюхой. И даже не захотел этого! Это магия, колдовство!
Вернувшись в Холстед-Холл, Оливер быстро прошел через внутренний двор к лестнице, которая вела к комнате Марии. Хватит ли у него духу подняться к ней, несмотря на поздний час?
Вдруг сверху донеслись мужские голоса. Черт возьми, там его братья! Маркиз взлетел по лестнице. Оба негодяя развалились в креслах у дверей Марии. Гейб держал в руке букет фиалок, а у Джаррета был сверток пергамента.
— Бездельники! Что вам здесь нужно среди ночи? — прорычал Оливер.
— Скоро рассвет, — холодно поправил его Гейб. — Конечно, в твоем состоянии это трудно заметить.
Оливер сделал к нему шаг.
— В такую рань ты все равно не встаешь.
Гейб бросил взгляд на Джаррета, хмыкнул и пожал плечами:
— Похоже, старик не помнит, что сегодня за день.
— Видно, не помнит, — с легкой насмешкой в голосе согласился Джаррет.
В голове Оливера прояснилось, он мгновенно отрезвел.
— День святого Валентина! Все равно непонятно, почему вы болтаетесь у дверей Марии.
Джаррет поднялся.
— А тебе-то что за дело? Ты сбежал в город, чтобы развлечься. Поле деятельности свободно.
— И вы вдвоем решили заполнить пустоту?
— А почему бы и нет? — Гейб тоже встал. — Похоже, твой план переубедить бабушку не работает, а ведь мы-то все тоже должны жениться, так почему бы нам не попытать счастья с мисс Баттерфилд? Она — богатая наследница, а кроме того, очень хорошая девушка, если ты не заметил. И если ты настолько глуп, что бросаешь ее ради своры шлюх и певичек, мы с удовольствием займем твое место. Мы, по крайней мере, ценим ее по достоинству.
— Во-первых, — в бешенстве начал Оливер, — я ее ради кого бы то ни было не бросаю. Во-вторых, поле, как ты выразился, вовсе не свободно. Я не собираюсь уступать его двум охотникам за приданым.
Со стороны лестницы для слуг донеслись шаги. Все трое обернулись на звук. По коридору медленно шла Бетти, прикрывая глаза руками.
В этот миг Оливера осенило. Его братья толкутся под дверью Марии из-за глупого суеверия. В народе считается, что сердце девушки навеки соединяется с тем, кого она первым увидит в День святого Валентина.
— Доброе утро, джентльмены, — пробормотала Бетти, изо всех сил стараясь не смотреть в их сторону.
По лицу Гейба промелькнула дьявольская улыбка.
— Бетти, лови! — крикнул он и бросил ей фиалку. Девушка и пальцем не пошевелила, чтобы поймать ее. Цветок ударился о ее грудь и упал на пол.
— Простите, ваша светлость, — надменно ответила девушка, — меня зовет госпожа. — Фыркнув, она шмыгнула в дверь спальни и крепко закрыла за собой дверь.
— Позор! — воскликнул Джаррет и повернулся к Гейбу: — Черт возьми, ты отлично знаешь, что у Бетти есть Джон.
— Не моя вина, что Джон не объявился здесь первым, — пожал плечами Гейб.
— Он не мог, — мрачно произнес Оливер. — Джон был со мной.
Оба брата холодно посмотрели на Оливера.
— Так и есть. В борделе. Мы знаем. Мы все знаем. И она тоже знает. — Джаррет мотнул головой на дверь Марии.
Сердце Оливера наполнилось горечью. Конечно, она должна была узнать об этой ночи в городе. У слуг длинные языки, вечно он забывает об этом. Но вечером ему так хотелось сбежать от нее… А теперь она станет презирать его еще больше.
Маркиз выпрямил спину и расправил плечи. Придется пройти и через это. Но он не позволит братьям волочиться за Марией. В конце концов, это именно он нашел ее, именно он привез ее в Холстед-Холл. Одна мысль о том, что Мария может достаться другому, вызывала у него дурноту.
Оливер застонал. Снова ревность, беспощадная, терзающая сердце ревность. Спасти его может только одно — он должен уложить ее в свою постель!
Да, это выход. Он получит ее, и наваждение кончится. Он сможет вернуться к привычной жизни. Так он и сделает, и никакие братья его не остановят.
Оливер достаточно терпел, позволял им играть в их игры. Этого больше не будет. Мария принадлежит ему, и только ему. Осталось лишь убедить ее в этом. Если для этого нужно поиграть в святого Валентина — видит Бог, он готов!
— Вот что я вам скажу, — заявил он. — Вы оба достаточно повеселились за мой счет, теперь — все.
Джаррет весело ухмыльнулся. Братья переглянулись.
— Не знаю, о чем это он, — заявил Джаррет. — А ты?
