Она удивилась, после чего в ее глазах забрезжило понимание. – Почему–то милорд, мне кажется, что Вы меня дразните?
— Нисколько. — Он из–за всех сил пытался не засмеяться. – Мы, англичане, относимся к измене очень серьезно. Почему Вы думаете, король вызвал меня? Для того, что бы обсудить, что делать с моей причиняющей беспокойство американской женой, которая открыто призывает к мятежу.
— И что? – с застенчивой улыбкой она незаметно подошла к нему ближе. – И Вы бы предложили, что бы меня посадили в Тауэр?
— Мы должны защищать свой народ от таких опасных людей, как вы, американцы.
— Прекрасно. Поместите меня туда, если должны. — В ее глазах прыгали смешинки. – Но только в том случае, если Вы согласны навещать меня. Я уверена, что Вы бы нашли забавным увидеть меня в цепях после всех тех неприятностей, что я доставила.
Яркая картинка ее в цепях промелькнула у него в голове. После чего превратилась в более непристойную – она, обнаженная, в цепях, подставленная под его поцелуи, жаждущая его, в то время как он руками ласкает ее грудь, раздвинутые бедра и сладкое горячее место между ними. Боже милостивый, она сведет его с ума. Ему надо быть умнее: зачем поддразнивать ее, когда это ведет к флирту, а флирт, в свою очередь, – к другим вещам.
Он резко отвернулся и пробормотал.
— я сомневаюсь, что король позволит посещения преступников в Тауэре. — Со сбившимся дыханием он подчинял контролю свои бурные желания. – Джеймс вернется в любую минуту, что бы помочь мне одеться, Вам лучше уйти. Прежде чем я закую тебя в цепи в качестве моей жены на всю оставшуюся жизнь.
Он избавился от этой опасной мысли. – И в следующий раз, когда Вы захотите мне что–нибудь подарить, отдайте это Макфи, он проследит, что бы я это получил.
— Почему? – возразила она. – Неужели Вы боитесь, что если впустите меня в эту комнату, я испорчу что–нибудь, не принадлежащее мне?
— Нет, я боюсь, что захочу… – Она посмотрела на него в недоумении, и он добавил резко. – Уходите. Мне надо одеться.
— Но я хотела поговорить с Вами о тонизирующем средстве.
— Не сейчас, Эбби. У меня нет времени.
— Ну, хорошо, — фыркнула она. – Я вижу, что ваш король не единственный, кто думает, что может заставить людей делать так, как он хочет.
Она только подошла к двери, демонстрируя уязвленное чувство собственного достоинства и возмущение, а он уже собирался бежать за нею, что бы просить прощения. Вместо этого Спенсер тупо наблюдал, как закрылась за нею дверь, оставляя его в одиночестве.
Все же ненадолго. Когда он снял сюртук и жилет, возвратился камердинер, который привел слугу с метлой. Слуга немедленно приступил к уборке стекла. Джеймс, несший ведро с горячей водой, подошел к Спенсеру с написанным на лице волнением.
— Аудиенция у короля? – спросил Джеймс. – Вы будите выглядеть как новенький блестящий пенни (2) , милорд.
Спенсер вздохнул. Пора вернутся к делам и вести себя так, как будто аудиенция у короля была честью, а не обременительной обязанностью. — Да. У меня всего час. – Он снял мятую рубашку.
— Мне побрить Вас, прежде чем Вы начнете одеваться, милорд? – спросил Джеймс.
— Полагаю, что король сочтет наличие щетины нарушением правил приличия. Я думаю, лучше всего так и сделать. — Спенсер провел рукой по едва намечающейся щетина на щеках и челюсти. – Только не порежьте меня. Кровотечение в его присутствии скорей всего незаконно.
Его камердинер засмеялся. – Не волнуйтесь, милорд, я буду осторожен. – Джеймс перелил горячую воду в таз и разложил бритвенные принадлежности. Обычно Спенсер не обращал внимания на действия Джеймса, но сегодня он не мог не заметить, как последний вылил немного жидкости из бутылочки в воду для бритья.
Спенсер постучал пальцем по флакону. – Что это?
— Масло бергамота, милорд, что бы смягчить кожу.
Он удивленно посмотрел на камердинера. – Вы всегда пользуешься им, когда бреешь меня?
— Конечно. Любому джентльмену добавляют немного масла в воду для бритья, что бы мыло сильно не сушило кожу. Кроме того, оно придает приятный запах.
Итак, Эбби права. Он обвинил ее в том, что она заставляет походить его на денди, когда все это время его жена просто руководствовалась своим чутьем. Чувствуя себя хамом, он опустился на стул, на который указал его камердинер.
Спенсер ни с кем так сильно не давал маху, как с Эбби. Он не мог открыть рот, что бы ни обидеть ее, или просто не обращал внимания на ее флирт. Это чертовски раздражало. Как прошлой ночью — как она смотрела на него, когда он оставил ее после их возмутительных и неблагоразумных ласк. Большинство женщин на ее месте наказали бы его за то, что он позволил себе такие вольности. Но не Эбби. Она хотела больше. Она всегда хотела больше, чем он мог ей предложить.
Как бы он хотел ей дать это.
Еще больше ему хотелось, что бы она не разбивала эту чертову бутылочку. В комнате стоял сильный запах пролитого тонизирующего средства, которое постоянно напоминало о ней. Он посмотрел на слугу, подметавшего стекло. – Помойте пол, когда закончите здесь с уборкой. И воспользуйтесь чем–нибудь, что бы избавится от запаха. Он настолько силен, что можно задохнуться.
Немного сладости достаточно, что бы превратить его в пускающего слюни раба, валяющегося в ногах женщины, которая пахла этим. Цепи – ха! Если кто и носил цепи в эти дни, так это был он. Он не мог провести ни мига, что бы ни думать обо всех тех способах, которыми он хотел заняться с ней любовью. Какой Тауэр, он хотел бы приковать цепями ее обнаженную к своей кровати и преподать ей урок, что случается с женщинами, которые дразнят мужчин, не задумываясь о последствиях.
— Я сейчас принесу Вашу одежду, — побормотал Джеймс, закончив бритье.
Замучившись от своих эротических фантазий, Спенсер застонал. У него была эрекция. Снова. Черт побери! Ему надо перестать думать о ней прежде, чем Джеймс вернется и заметит выпуклость в его бриджах. Переодеваться было бы дьявольски неловко.
Он должен подумать о чем–нибудь другом. О короле. Точно. Это остудит страсть у любого. Он размышлял о тех вопросах, которые захотел бы обсудить с ним король. Кроме того, обдумал тактику, с помощью которой он мог бы иметь дело с Его Величеством. Раздумывал о последнем законопроекте Палаты Лордов. Все это охладило его страсть в достаточной степени, что бы он мог одеться.
Ровно до той минуты, когда Джеймс повязал ему галстук. Внезапно его желание усилилось. Ее аромат казался сильнее, чем когда–либо.
Проклятье! Это безумие! Его ум сыграл с ним дурную шутку. Но если такое возможно, когда ее нет рядом, то, что будет, когда она окажется в непосредственной близости от него? Он должен избавиться от нее и отправить в Америку, прежде чем она нарушит все его планы.
Напомнив себе поговорить с агентами, разыскивающими его брата, он стоял и молился о том, что бы ее аромат выветрился прежде, чем он уйдет из дома.
Но аромат не исчезал. Казалось, он преследовал Спенсера повсюду. Он не мог изгнать мысли о ней из своей головы ни в экипаже, ни во дворце, ни даже перед королем. Аромат Эбби сразил его наповал.
— Лорд Рейвенсвуд? – услышал он голос короля и понял, что не обращал никакого внимания на слова монарха.
— Да, Ваше величество?
— Вы думаете, мудро совершить путешествие в Эдинбург в августе? Мы будем первым королем после Чарльза II, который ступит на землю Шотландии, Вы понимаете?
— Это правда. – Спенсер пытался сосредоточиться на обсуждаемом вопросе. – Ваше Величество, Вы должны решить, что Вы желаете достичь этой поездкой. Вы хотите понять проблемы католиков, касающиеся предоставления свобод? Или просто убедить шотландцев в доброй воле короны? В первом случае поездка бессмысленна, потому, что Вы можете это сделать и здесь. Во втором случае — это может быть полезно.
Когда он увидел взгляд короля, смотревшего на него так, как будто у него выросло две головы, он
