— Я оказался даже большим идиотом, чем себе представлял.
— Ты?
— Каждый раз, когда я отказывался жениться, я думал о Доре. Именно воспоминания о ней заставили меня сказать Эбби самые ужасные вещи и наговорить ей кучу чепухи о женщинах и приемных детях… И поэтому она рассердилась на меня, потому что я не доверял ей и хотел чтобы все было, как хочу я.
Нэт изучающее разглядывал лицо брата:
— А сейчас?
— Сейчас мне нужна только Эбби. Если она примет меня, — вздохнул Спенсер.
— Конечно, примет. Скажи ей, что любишь ее, и больше ничего не нужно. Ты же любишь ее?
— Да. И уже говорил ей об этом, — Спенсер хмуро смотрел в окно. – Но боюсь, что понадобится что–то посильнее слов, что восстановить ее веру в меня, после всего того, чему я ее подверг.
Некоторое время они ехали в тишине, слушая натужный скрип кареты, забирающейся на холм и яростное громыхание на пути вниз. Взошла луна и осветила мрачным светом однообразные, разделенные заборами, поля с таволгой и буковицей. Те же самые поля, что проезжал Спенсер на своем пути из Лондона. Благодарение Богу за хорошую погоду и сухую дорогу. Если удача останется с ними, то они могут успеть на прием к Трокмортонам. Первый шаг на пути к убеждению Эбби в своей искренности – сдержать свои обещания.
Неожиданно ему в голову пришел вопрос:
— Нэт, а сколько сейчас времени?
Нэт включил светильник, чтобы посмотреть на карманные часы:
— Около полуночи.
— Прием начинается завтра в семь вечера. Мы успеем, даже если остановимся для смены лошадей, согласен?
— Или опоздаем всего лишь на час.
— Почему?
Потому что, как только мы окажемся в Лондоне, я хочу кое–куда ненадолго забежать.
— Куда?
— В приют. Узнать, что им требуется. Если я расскажу Эбби, что договорился о встрече с детьми, чтобы поговорить с ними позднее, ей придется поверить в мои слова.
— Прежде чем ты усыновишь кучу детей из приюта, может тебе стоит убедиться, можешь ли ты иметь своих собственных. Поговори с какой–нибудь из своих прежних любовниц и узнай, предохранялись ли они чем–нибудь.
Спенсер кивнул:
— Женевьева. Если она ничем не пользовалась, то очевидно, что я не могу иметь детей. Она забеременела от своего нового мужа почти через год после свадьбы. Но если она пользовалась чем–то, чтобы предотвратить беременность… — Если была хоть малейшая возможность того, что он не бесплоден, он, по крайней мере, может предложить Эбби надежду.
— Тогда заскочить в два места, — продолжил Спенсер. – Завези меня к Женевьеве, я не задержусь там. А оттуда – в приют, а потом – домой, переодеться. Я знаю, что ты хочешь попасть на этот прием и как можно скорее найти Эвелину.
— Спасибо, Спенс, — Нэт наклонился к брату и похлопал его по колену. – Все устроится, вот увидишь. Эбби будет дурочкой, если уйдет от тебя.
Спенсер покачал головой:
— После всего того, через что я заставил ее пройти, она будет дурочкой, если останется. Но она совершила это путешествие в Англию, чтобы быть со мной из–за обещания, данного таким негодяем, как ты. Так, может быть, она останется из–за обещания, данного таким негодяем, как я.
Глава 25
– «Аромат Небес» определенно имеет успех, – сказала Эбби Клара, когда они отошли чуть в сторону от толпы на Майском празднике[1] у Трокмортонов. – Кажется, половина здешних дам надушены им, и мистер Джексон сказал мне вчера, когда я была у него в магазине, что с субботы он получил заказы на сотню флаконов.
– Это хорошо, – сказала Эбби с отсутствующим видом.
– Хорошо? Да это замечательно! Только подумай, насколько отлично пойдет дело, когда распространится молва.
– Уверена, ты права. – Ей следует быть взволнованной этим шансом стать финансово обеспеченной, чтобы не нужно было полагаться на своё приданое. Учитывая недобросовестное поведение Нэта, нельзя было сказать, сколько от него могло бы остаться. Даже если большая часть осталась, Спенсер мог бы отказывать ей в этих деньгах неопределенное время в попытке удержать её здесь как можно дольше. Поэтому ей нужны были средства, которые она заработает по схеме леди Брамли.
И всё же, единственное, о чем она была способна думать – чем больше денег у неё будет, тем быстрее она сможет покинуть Спенсера. А это её убьет.
– Ты уверена, что твой муж следит, не появился ли он? – спросила Эбби у Клары.
Хотя капитан Блейкли расположился около входа в бальную залу, Эбби тоже поглядывала туда время от времени. До сих пор никаких признаков Спенсера.
Клара хихикнула.
– Ты действительно беспокоишься о нем, не так ли? Но не стоит волноваться, он придет. Он не пропустил бы нечто столь важное для тебя.
– Я беспокоюсь не о себе. Я не хочу, чтобы Спенсер пострадал, если король вдруг воспримет его отсутствие за оскорбление. – Достаточно плохо уже то, что её «разрыв» со Спенсером вскоре заставит его высказаться, вне зависимости от того, насколько аккуратно они управятся с этим. Она отказывалась быть к тому же ответственной за вред его карьере.
– Насколько же ты внимательная жена, – сказала Клара вкрадчиво. – Насколько понимаю, ты благополучно пережила вспышку гнева Спенсера в прошлую субботу?
Ночь, когда он занимался с ней любовью так восхитительно, а потом сказал ей, что он не верит, что она способна на верность, преданность или честь?
– Да, – сказала она неопределенно. Она пережила – если можно так назвать это состояние оцепенелого отчаяния.
– С тобой всё хорошо, Эбби? Ты едва ли произнесла пару слов с тех пор, как Морган и я заехали за тобой.
– Я в порядке, честное слово, – сказала Эбби. Эта явная ложь была всем, что она могла придумать этим вечером. В конце концов, ей придется рассказать Кларе о том, что случилось, но не до тех пор, пока она не решит, как много раскрыть.
– Так–так, – сказала Клара, внезапно устремив взгляд ко входу. – Возвращение блудного сына.
Окаянное сердце Эбби подпрыгнуло в груди, когда она повернулась взглянуть. Но это был всего лишь Натаниэль, который говорил с капитаном Блейкли в дверях бального зала. Без Спенсера.
– Прошу прощения, – пробормотала Эбби, когда поспешила по направлению к ним.
Капитан Блейкли поднял глаза, едва она приблизилась и, нахмурившись, наклонился к Натаниэлю, словно чтобы сказать что–то. Но прежде, чем он вымолвил хоть слово, Эбби услышала, как Натаниэль сказал, – Он не задержится у Женевьевы, я уверен, и тогда…
