Кто вот привел тебя? Кто привел тебя?
…должно ли небо изливать стрелы?
Стоя на высокой корме «Повелителя ветра», Максим смотрел на заходящее солнце и чувствовал, как грудь словно сжимают невидимые тиски. И чем дальше корабли уходили на юг, тем это чувство становилось все сильней и сильнее, так что почти невозможно уже было терпеть.
– Что с тобой, муж мой? – подбежав, обняла повелителя Тейя. – Ты так бледен… нет, скорее – желтоват. Что-то с печенью?
Макс пожал плечами:
– Не знаю. Давит что-то в груди. Кстати, и у тебя не очень-то здоровый вид. Не выспалась?
– Меня тоже давит что-то, – тихо призналась царица. – И чем дальше – тем больше. А еще снятся сны… Словно бы мы с тобой уже в стране Кефтиу. Нам там хорошо и радостно, всюду цветы, песни, танцовщицы…
– Ну надо же! – Фараон удивленно вскинул глаза. – И мне уже не раз снилось подобное. Думаю, неспроста все это, ой неспроста.
– Может, ляжем сегодня пораньше?
– Нет, – резко возразил Максим. – Ты сама знаешь, что будет ночью. Хотелось бы проследить за всем лично. Что же касается тяжести… я почему-то думаю, что она скоро исчезнет.
Тейя ласково погладила мужа по груди, коснувшись сокола.
– Какой теплый, – царица отдернула руку, – горячий даже. Ты что, не чувствуешь?
Фараон потрогал амулет:
– Да, пожалуй, теплый. Но так ведь с ним бывает и часто.
– Я все думаю о Сиамоне, – прошептала Тейя. – Зачем он создал всех этих соколов? Зачем наделил их колдовской силой?
– Наверное, хотел разделить власть. Сколько всего амулетов? Семь! Так сказала матушка. Один – у нас, два – у хека хасут, еще один в Париже, у Якбаала…
– Где у Якбаала?
– Ну, в том городе, где мы катались на железной змее, помнишь?
Царица неожиданно рассмеялась:
– Конечно, помню. И огромные голубые гробницы помню, и железную башню до неба. Там, рядом, еще стояла позолоченная голова божества!
– Я ж тебе говорил – это инженер Эйфель. Бюст, не идол.
– Ин-же-нер… Какое смешное слово! А одежда? О Амон, воистину, смешнее ничего нельзя придумать…
Тейя захохотала еще громче и веселее, так что даже проходивший рядом за какой-то надобностью матрос улыбнулся. Египтяне вообще любили повеселиться, ужас до чего смешливый народ. Кажется, палец покажи – засмеются!
– Какой смешной корабль, – отсмеявшись, промолвила юная женщина. – Ведь он же смешной, правда?
– Ну, не знаю… мне он таким не кажется. Наоборот, «Повелитель ветра» – доброе судно.
– Кто же говорит, что плохое? Но смешное – точно! Глянь на эти тощие мачты – как они только не переломятся?
– Это киликийская сосна, милая. Очень твердое дерево. Из него же здесь сделаны шпангоуты и бимсы.
– Что сделано?
– Ну, все эти смешные распорки, те, что ты видела внутри.
– Действительно – смешные. – Тейя снова хихикнула. – Как кости у рыбы. Зачем кораблю кости? Ведь вполне достаточно связать доски прочным канатом!
– Вовсе недостаточно, милая, – терпеливо пояснил Макс. – Мы ведь будем плыть по бурному морю, а не по гладкой реке.
– Море… – Юная царица тесно прижалась к мужу, и тот с нежностью обнял ее за плечи.
Склонив голову, тихонько спросил:
– Боишься?
– Ты же знаешь, что я ничего не боюсь! Просто немножко волнуюсь – удастся ли нам договориться с царем Кефтиу о флоте?
– Думаю, что удастся, – улыбнулся Макс. – По крайней мере, у меня почему-то именно такое предчувствие. Да не волнуйся! Наши корабли крепки, а кормчие – умелы и знающи.
– Кормчие – да… – Тейя поежилась. – А вот насчет кораблей – не уверена. Слишком уж они изящны.
Максим хотел сказать, что суда были бы еще изящнее, если бы их строителям не приходилось хотя бы внешне следовать древним традициям – о, в Черной земле традиции значили многое, очень многое, определяя почти всю жизнь! Судно должно быть точно такое же, что строили уже тысячи лет мудрые предки. Высокая корма, нос, рогатая мачта, плоское дно… Такой кораблик, скорее всего, перевернулся бы на первой же морской волне. Поэтому, естественно, все суда – «Повелитель ветра», «Глаз Гора», «Рог Хатхор» и еще семь кораблей – были килевыми, с высокими бортами и сразу несколькими мачтами. Мощные рулевые весла с длинными ручками-румпелями, объемистые трюмы, просторные каюты не только для кормчего, но и для пассажиров – все это говорило о том, что за образец взяли хищные суда фенеху. Люди пурпура не без оснований считались лучшими мореходами и непревзойденными строителями морских судов – тут у них было чему поучиться. Изнутри финикийские, снаружи суда смотрелись как чуть-чуть измененные – мачты! – египетские, сработанные по традиции: высокая загнутая корма, нос, многочисленные канаты, нарисованные глаза, широкие весла. И конечно же, не было конской головы фенеху над бушпритом, а вот все остальное – киль, мачты, шпангоуты – было. Но ведь киля и шпангоутов не видно!
– «Повелитель ветра» – доброе судно, – словно успокаивая самого себе, еще раз повторил Макс и увлек супругу в каюту.
С наступлением ночи суда бросили якоря, остановились и, немного выждав, поплыли обратно. Спустив паруса, на веслах, чтобы не лавировать зря против ветра. Они не ушли далеко от лагеря, мореходы не торопились, зная, что уже сегодня придется возвращаться обратно. «Повелитель ветра», «Глаз Гора», «Рог Хатхор» – и еще семь – всего десять судов, груженных дарами для правителя Кефтиу и припасами для царской свиты, специально отправились в путь раньше других барок. Якобы в Уасет. Остальные суда должны были отплыть завтра с утра. Так и будет. А ночью морские суда прошмыгнут мимо постов. Командиры предупреждены о том, что нужно будет пропустить «мирных торговцев». Военачальники и жрец Усермаатрамериамон лично проследят за этим.
А вернувшись в Уасет, основная масса людей из военного лагеря вряд ли что-нибудь заподозрит – кто ж из них запросто ходит в гости в царский дворец? Правда, повелитель Обеих земель и его супруга должны принародно показаться на празднике разлива… Для этого есть двойники. Их и использует царица-мать, как уже бывало когда-то раньше.
Как задумывали, так и вышло. Суда царского каравана быстро миновали разбитый на берегу лагерь и уже к утру вышли к морю. Максим с Тейей, проводив глазами удаляющиеся огни Хат-Уарита, к этому моменту уже давно спали и встали лишь после восхода.
Встали, вышли на палубу… И тут же разом прикрыли глаза руками – бирюзовые волны швырялись солнцем! Солнце… Оно было повсюду, сверкало ярким шаром в небе, отражалось в волнах, и даже паруса, казалось, впитали его золотые лучи, так что было больно смотреть.
Утомленные, фараон и его супруга поспешно укрылись в легком, разбитом на корме шатре. Поцеловав мужа, Тейя открыла полированный деревянный футляр, что прихватила с собой из каюты.
– Здесь написано о стране Кефтиу, – вытащив из футляра желтоватый папирусный свиток, пояснила царица. – Я почитаю тебе кое-что.
– Послушаю с удовольствием! – Максим развалился на ложе, вытянув ноги.
Да! Золотой сокол на груди его больше не раскалялся, исчезла и тяжесть. На душе стало ясно и радостно, у обоих супругов почему-то было такое чувство, что в Кефтиу их давно уже ждали.
