Лирика

призвание как раз в продолжении великой традиции русской «философской лирики» — прежде всего лирики Боратынского и Тютчева, а также «философской» линии в творчестве Лермонтова и Блока.

Но, естественно, вставал вопрос о «современности стиха». И когда Прасолов открыл для себя Заболоцкого, он назвал его книгу «учебником», который учит «мудрости и совершенству». В зрелом творчестве Заболоцкого воплотилась живущая современностью и в то же время сохраняющая столь же живую связь с великим классическим наследием «философская лирика». И, как я думаю, Алексей Прасолов подчас просто не мог удержаться от того, чтобы не пройти след в след по пути Заболоцкого, поэзия которого была неоценимо важным и необходимым звеном в развитии русской «философской лирики», — звеном, непосредственно предшествующим поэтическому рождению Прасолова. И названные выше «заболоцкие» стихи Прасолова должны быть оценены и поняты в этом свете.

Конечно, для Алексея Прасолова важно и необходимо было не только наследие Заболоцкого. В публикуемой в этой книге небольшой статье Алексея Прасолова о Есенине сказано, в частности: «Сергей Есенин — живое, обнаженное русское чувство…»

В своем стиле и тоне Прасолов был далек от Есенина (хотя в его стихах и можно найти такие ноты, которых не было бы, если бы не творил на Руси Есенин). Но то, что он сказал о поэзии Есенина, имеет, несомненно, гораздо более широкое значение. Несколько перефразируя слова Алексея Прасолова, можно сказать, что он стремился воплотить в своей лирике живую, обнаженную русскую мысль.

И ему немало удалось сделать в этой ценнейшей и необходимой области нашей поэзии. Правда, с количественной точки зрения Алексей Прасолов создал немного. В зрелые свои годы он писал скупо и с перерывами. Причину этого лучше всего объяснят его собственные слова: «Подогнать, поторопить себя чем — то извне я не могу. Это (речь идет о поэтическом творчестве. — В. К) внутренняя стихия, родственная любви. Ни с чем иным она так не сходна, как с любовью, — ее не остановишь, когда придет, не вызовешь насильно».

Да, Алексей Прасолов творил именно по такому закону и в конечном счете именно потому стал подлинным поэтом.[1]

Евгений Степанов Традиционалисты ХХ-ХХI веков: Алексей Прасолов, Владимир Соколов, Владимир Бояринов, Андрей Санников, Юрий Перфильев, Михаил Лаптев

Русскую поэзию нельзя свести только к одной традиции. Традиций много. И силаботонические, и верлибрические, и звучарные, и анаграмматические, и палиндромические… И все они в той или иной мере основаны на фольклоре, то есть в основе любого жанра лежит народное слово.

В этой статье мы рассмотрим ряд поэтов, которые последовательно развивают (развивали) рифмованное стихосложение в ХХ и ХХI веках.

Алексей Прасолов (1930–1972) при жизни печатался не так много. У него вышли 4 книги стихов: «День и ночь» (1966), «Лирика» (1966), «Земля и зенит» (1968), «Во имя твое» (1971). Между тем, этого поэта более сорока лет назад открыл широкому читателю Александр Твардовский, напечатав в «Новом мире» десять его стихотворений. Закономерный парадокс: автор, никогда не гнавшийся за сиюминутностью, оставил стихи абсолютно современные и не устаревшие. О человеке, природе, борьбе добра и зла.

Стихи Прасолова как бы незатейливы, спокойны, но в них есть внутренний нерв, чувство единства с окружающим миром. И, что самое замечательное, эти стихи написаны мастером, профессионально владеющим стихотворной техникой.

В объятьях сосен я исколот.
Я каждой лапу бы пожал.
И красоты кристальный холод
По жилам гонит алый жар. [1]

Здесь каждое слово на месте, каждый слог (как писала по другому поводу Марина Цветаева) является лексической единицей.

Прасолов — поэт-философ, размышляющий о мире и космосе, ищущий (и зачастую не находящий!) ответы на вопросы.

А в стремительном усилье,
Как вызов, как вселенский клич,
Выносишь солнечные крылья,
Чтоб запредельное — постичь. [2]

Бытует мнение, что стихи Прасолова асоциальны, герметичны. Это не так. Разумеется, в его стихах нет КАМАЗов и «Братских ГЭС» — социальное проявляется в лирике поэта исподволь, имплицитно.

Вот как поэт, дитя войны, вспоминает о страшном лихолетье.

На пустыре обмякла яма,
Наполненная тишиной,
И мне не слышно слово «мама»,
Произнесенной не мной.

Тяжелую я вижу крышу,
Которой нет уже теперь,
И сквозь бомбежку резко слышу,
Как вновь отскакивает дверь. [3]

Лучшие стихи Прасолова предельно немногословны, лапидарны. У него есть настоящие шедевры, которые отчасти перекликаются с лирикой другого вечного странника — Георгия Иванова.

Читая и перечитывая Алексея Прасолова, понимаешь: тихим, спокойным поэтическим шагом, никому ничего не доказывая, не стремясь никому понравиться, поэт дошел до своего читателя. И остался в русской литературе. А это удавалось немногим.

Основным атрибутом традиционной поэзии Прасолова стала философия, философский взгляд на мир, его поэзия сродни познанию мира. Именно поэтому она современна и в наши дни.

Перекликается с талантом Прасолова талант Владимира Соколова (1928–1992). Владимир Соколов тоже никогда не спешил за модой, не суетился, не пробивался. И вот уже много десятилетий он — один из самых читаемых в России авторов. Любим самыми разными слоями нашего народа, и, что наиболее примечательно, представителями разношерстного литературного сообщества — и традиционалистами, и авангардистами. Потому что талант. Потому что настоящий. Потому что сумел свое «новое слово тихонько шепнуть». Так тихо, что все услышали.

Удивительно — с годами его поэтика практически не претерпела изменений. Он дебютировал в сороковые (!) годы прошлого века сложившимся мастером, поэтом классической традиции. Не все стихи у Соколова равнозначны — это правда. Но в своих лучших произведениях это, конечно, поэт Божьей