«Сражайтесь! Сражайтесь! Сражайтесь! Не позволяйте ни одному идолопоклоннику совершать паломничество! Не веруйте заодно с ними! Убивайте их открыто, убивайте при помощи хитростей и уловок; забудьте о любых узах — крови, дружбы, человечности — сметайте неверных с лица земли, во имя Аллаха и пророка!» Меч уже был вынут из ножен раньше, а теперь не должно было оставаться ни одного уголка, ни одной лазейки в исполнении заветов, ни одного алтаря в священные месяцы! Воистину, пророк возвел неоценимый фундамент для своей уже окрепшей верховной власти.
Безгранична власть того, кто в одном лице и царь и священнослужитель, кто может говорить, опираясь на авторитет государя, и при этом к своим преходящим, земным распоряжениям добавлять весомые угрозы наказанием в будущей жизни. Мухаммед в Медине был царем, а в Мекке — священнослужителем, и в обоих городах он представлял себя своим верноподданным как воплощение мощи, ныне и присно, как властитель и тела их и души. Размышления времен его юности, как и несмелая вера в свою миссию в зрелые годы, сменились теперь фанатизмом, который полностью овладел им в эти последние месяцы жизни.
Тогда как политическая и священническая его власть до такой степени усилились, он стал замечать, что возраст исподволь совершает свои неизбежные набеги, сокращая его жизненную энергию. Тогда он объявил о своем решении совершить малое и большое паломничество в 632 году, в надежде утвердить свою религию прочнее и лучше за счет личного участия в ее делах, а не через доверенных лиц, как бы тесно они ни были связаны с ним.
Со времени своего бегства в Медину пророк не совершал большого паломничества, и объявление об этом решении произвело подлинную сенсацию повсюду. Огромное число желающих спорило за право сопровождать его, и за пять дней до начала марта (месяца проведения малого паломничества в тот год) он облачился в ихрам и направился в священный город. Следом за ним двинулось, по самым скромным подсчетам, не меньше 80 тысяч человек, начиная со всех его жен[50] в носилках. А впереди процессии двигалось множество богато украшенных верблюдов, приготовленных для принесения их в жертву. Длинный кортеж двигался от одной стоянки к другой, Мухаммед часто произносил публичные молитвы и проповеди, восхваляя и прославляя Аллаха, снова и снова утверждая, что Аллах един.
«Взгляни на меня, о Аллах! Тебе принадлежат все почести, все хвалы и вся сила. Ты ОДИН!»
Достигнув Мекки, он первым делом навестил Каабу, где он благоговейно поцеловал черный камень и произнес искреннюю молитву, посылая с неизменным благословением святыне. Он совершил обычные ритуалы, необходимые при малом и большом паломничестве, с чрезвычайной тщательностью, поскольку желал оставить людям пример, которому они веками могли бы подражать и после того, как его не станет. А напоследок произнес такие слова:
«В этот день я исполнил для вас вашу религию, оделил вас своею милостью и назначил вам ислам, чтобы он был вашей религией навеки».
В один из дней он встал впереди паломников и объяснил им следующее:
«О люди! Вслушайтесь в мои слова! Не знаю, буду ли говорить с вами еще.
Ваши жизни и ваши богатства священны для вас до скончания века.
Однажды вы должны будете предстать пред Аллахом, чтобы отчитаться перед ним в своих поступках.
Пусть каждый человек будет предан истинной вере.
Да не будет больше проливаться кровь из мести, как в дни вашего идолопоклонства.
У вас, мужья, есть права, и у вас, жены, есть права. Мужья, любите своих жен и питайте их.
Я оставляю вам закон, который навеки охранит вас от прегрешений; закон ясный, утверждающий — Книга, продиктованная с неба.
Слушайте мои слова и затвердите их в своем сознании:
'Воистину все мусульмане братья. Не бери того, что принадлежит твоему брату; берегись несправедливости.
О Аллах, я выполнил свою миссию!'
Тысячи голосов, как один, повторили за ним следом:
'Да, воистину ты выполнил ее!'
Пророк добавил: 'О Аллах, я прошу тебя, дай свидетельство, что ты услышал мою речь!'»
Когда проповедь, из которой приведены вышеупомянутые фразы, была закончена, Курайшиты, вразумленные прозвучавшим голосом, повторили каждую фразу толпившимся вокруг, придав необычной сцене глубокую выразительность. Церемония была закончена, пророк принес в жертву 63 приведенных с собой верблюда. Али, только что вернувшийся из Йемена, успел принять участие в жертвоприношении, добавив еще 37 верблюдов. Престарелый Абу-Бекр, все эти годы, с тех пор, как он был с пророком в пещере, наблюдавший развитие событий, уже готовился к вечной разлуке с Мухаммедом и проливал горестные слезы.
Мясо жертвенных животных было поделено, и пророк отправился в обратный путь, в Медину.
То влияние, которого достиг Мухаммед, породило соперников. Три человека в разных краях Аравии попытались выдвинуться и перенять кое-что из его поступков, подражая, в частности, его дарованному небом вдохновению и стремясь в своем лице соединить религиозную и политическую власть. Они услышали, что Мухаммед слабел физически, кроме того, им было известно, что некоторые бедуины-кочевники, принявшие ислам, были недовольны его строгими ограничениями и утомительными ритуалами. Они полагали, что наступил подходящий момент для осуществления того, что они задумали.
Первый из соперников пророка — Тулейя, принадлежавший к племени, которое обитало в пустыне Неджд и было союзником Курайшитов, был вскоре побежден Халидом. Со вторым, прозванным Маслама или Муселима («маленький мусульманин»), было не так легко справиться; третий, Асвад, пользовался известным влиянием в Йемене, оттуда ему удалось выжить представителей Мухаммеда. Правда, бунту этого человека пророк не придавал большого значения, и он продлился недолго. Самозванец был умерщвлен за несколько дней до смерти пророка. Все эти «лжепророки», как их называют, показывают только, что как бы ни был велик авторитет Мухаммеда, его железное правление раздражало многих из учеников, так что находилось немало тех, кто готов был взбунтоваться при первой же возможности.
Пренебрегая подобными фактами, пророк предложил организовать новый поход на римскую территорию, и назначил командующим Осаму, сына своего приемного сына Зейда, который, как мы помним, трагически погиб в той же самой местности, в битве у Муты. Он знал, что его беспокойные подданные нуждались в подобной активности, а кроме того, он рассчитывал, что его миссия будет признана племенами, жившими севернее. Приготовления к походу были, однако, прерваны болезнью.
Однажды ночью пророк проснулся от такой боли, что уже не мог заснуть; подозвав прислужников, он попросил проводить его по ночным улицам города к кладбищу, где поприветствовал обитателей безмолвных могил, пожелал им покоиться в мире, дождался самых близких из своих учеников и стал молиться за души правоверных, в окружении их могил. Когда Мухаммед вернулся в спальню Айши, у него был сильный жар, а потом Абу-Бекру он сказал, что этот жар был следствием тяжкого труда вдохновения, вновь посетившего его.
Вне всякого сомнения, экстатические состояния, которые у него случались в течение многих лет, сменившись впоследствии «откровениями», чрезмерно выматывали его; но, казалось, их последствия должны были в полной мере сказаться до того, как он достиг шестидесятилетнего возраста. То же самое можно сказать об эпилептических припадках или приступах истерии, которым он был подвержен, поскольку они не мешали нормальному развитию его организма и не были препятствием для перенесения тягот и лишений в военных кампаниях.
Теперь Мухаммед знал, что конец его земного пути приближается с неимоверной быстротой; он сказал: «Воистину, Аллах предложил одному из своих рабов выбрать между этой жизнью и жизнью там, подле него, и раб выбрал себе жизнь подле Аллаха». Рассказывали, что пророк часто повторял 110 суру, которая означала, что когда многие придут к исламу, жизненный путь пророка подойдет к концу:
«Когда пришла помощь Аллаха и победа, и ты видишь, что люди принимают веру Аллаха, род за родом, возноси хвалу Господу твоему и моли Его о прощении, поистине, Он принимает покаяние» (Коран, 110: 1–3).
(Перевод Б. Шидфара)
