– Хорошо, семьдесят, – кивнул Андрей. – Но не за десять дней, а по прибытии в первый русский порт.
– Согласен, – улыбнулся Мэтью Ро. – Полагаю, за десять дней мы управимся.
– Князь, Андрей Васильевич! – послышался с воды голос князя Друцкого. – Князь, где вы?
– Я здесь, – подошел к борту Зверев.
– Я предлагаю причалить в порту одним ушкуем, чтобы не платить за стоянку остальных кораблей.
– Можно не платить вообще, – высказал свое мнение англичанин. – На каравелле есть шлюпка. Ее можно спустить на воду и высадиться на ней.
Предложение было принято. Только когда в лодке заняли места восемь гребцов, стало понятно, сколь мала команда ушкуя для управления каравеллой – на палубе остались только Тришка и Звияга. Забрав князя Друцкого, корабельщики погребли к берегу. Андрей по дороге рассказал о предложении спасенного англичанина, и Юрий Семенович воспринял его с удовлетворением:
– В большом деле нельзя обойтись без непредвиденных расходов. Я согласен. Но раз уж все складывается столь удачно, то вы, князь, займитесь кораблями, а я навещу невольничий рынок, узнаю, каковы ныне цены. Захар, ты со мной пойдешь. Остальные следите за лодкой. А то знаем мы здешнюю публику…
– Пахом, с нами. Остальные… – Из остальных, принадлежащих Звереву, в лодке оставался только косой Васька. – Остальным ждать.
Лодка заплыла в пределы города и сбросила скорость в поисках места для причала. По сторонам величаво отодвигались назад снежно-белые и красные дома.
– Капитан сказывал, – негромко сообщил англичанин, – что в Любеке еще три сотни лет назад, устав от пожаров, горожане решили дома строить токмо из обожженного кирпича. Посему ничего деревянного тут более нет.
Любек оказался еще одной Венецией, обнаруженной Зверевым за время своих последних поездок. Построенный в устье реки Травы, за время своего величия он успел расползтись по многим островам. Высокие дома отражались в тихих речных водах, их разделяли широкие мощеные улицы, почти не загаженные мусором и нечистотами. Может быть, это не жилые дома, а всего лишь склады? Во всяком случае, пахло здесь не европейским городом, а самым настоящим заливным лугом, недавно освободившимся от половодья.
– Вон, перед баржой свободное место, – вытянул руку Мэтью. – Набережная низкая, выберемся.
Гости причалили, скромно забросив веревку на причальный канат низко, чуть не вровень со шлюпкой осевшей баржи.
– Я на торг в первую руку пойду, опосля к ратуше. Вы, коли ранее обернетесь, лодку назад сюда пришлите. Ждать меня не ждите. Кто знает, сколько времени хлопоты займут? Опосля сам возвернусь.
Они раскланялись с дядюшкой, после чего, уводя Андрея по мощеной и вроде даже вымытой улице, Мэтью Ро громко зашептал:
– Вы ничего не говорите, князь Андрей. Русских здесь считают наивными богатыми дурачками, обманывать которых достойно и легко. Посему говорить стану я, и торговаться тоже. Вы лишь кивайте головой, когда я на вас укажу. Можете считать, сотню талеров я для вас сохраню уже сегодня.
Дальнейшие события остались для Зверева понятны от силы наполовину. Англичанин, ничуть не смущаясь своего драного вида, решительно шагнул в одну из контор, что выходили на улицу тяжелыми резными дверьми, пару минут пообщался внизу с клерком, похожим на церковного послушника, затем прошел в дом, вместе с князем поднялся на второй этаж и затеял оживленный разговор с чисто бритым бюргером, одетым в серый пыльный парик, длинный камзол и парчовые панталоны с кружевными чулочками. Разговаривали они, опять же, по-английски. Звереву оставалось только сидеть в кресле, закинув ногу на ногу, и гадать: ждет Пахом внизу или плюнул на все и отправился к лодке? Он ведь холопу ни слова не сказал.
Мэтью Ро размахивал руками, мотал головой, иногда вскакивал и направлялся к дверям, чтобы потом вернуться к столу и, нависая над собеседником, угрожающе что-то обещать, затем опять садился, опять вскакивал… Наконец он повернулся к Андрею:
– Вы сможете заплатить четыре с половиной тысячи дукатов?
– Полторы тысячи талеров? – Зверев потер подбородок. Ушкуй, казавшийся большим мореходным судном, обошелся всего в сотню. Но и каракка, что он видел на рейде, превышала новгородский кораблик во много, много раз. Князь Сакульский недовольно поморщился, но кивнул: – Да, я заплачу.
– Тогда сделка почти закончена. Мистер Вильянди хотел бы осмотреть каравеллу, после чего готов послать вестника за нужной нам караккой. Она, к сожалению, находится не здесь, а в Киле. Но уже завтра успеет перейти сюда. Я осмотрю его судно, и можно будет подписать обе купчий.
Пахом, разумеется, ожидал внизу, напротив служки, глядя ему в переносицу и ласково поглаживая остроконечный обух. За десять минут они добрались до лодки – и тут вдруг перед князем упали на колени люди Юрия Семеновича:
– Прости, княже, недоглядели!
– О чем?
– Холоп твой пропал, княже.
– Как пропал?
– Выбрались мы ноги маненько размять. Хватились – ан его и нет нигде. Этого, мальчонки. Косой который.
– Как он мог пропасть? – Зверев удивленно глянул на дядьку, тот пожал плечами:
– Не ведаю, чего в умишке косоглазом творится. Не иначе, помутилось что-то.
– Он что думает, мы тут за ним по всему городу бегать станем? Дурак косоглазый, ни языка не знает, ни
