размышляли, пытаясь понять, что могло произойти. Алек, в конце концов, заговорил первым.
— Я думал, что дело в магнитных полях, — сказал он.
Крис взглянул в зеркало заднего вида Грэхем повернулся. Они увидели, что Алек нервно кусал губы.
— Что? — спросил Грэхем.
— Я думал, что это как-то связано с магнитными полями или чем-нибудь в этом роде. Помехи, понимаете.
— Ясно, — сказал Грэхем и снова повернулся лицом к ветровому стеклу. Крис промолчал. Не ему судить, но он начал подозревать, что Алек был не особенно умён. Сначала он отправился в дорогу с недостаточным количеством бензина, затем начал винить таинственные «магнитные поля» в том, что у него не работает телефон. По мнению Криса, это всё равно что обвинять инопланетян в перегревшемся двигателе.
— Ладно, не так уж это и важно, — спокойно заметал Грэхем. — Скоро мы будем на месте Так, Крис?
— Я не знаю. Все указатели испорчены до не читаемости. Что скажешь, Алек? Ты же местный житель. Нам ещё долго ехать?
Алек ответил не сразу. Крис услышал шуршание ткани и скрип сиденья. Очередной взгляд в зеркало обнаружил, что Алек внимательно смотрел в окно, продолжая кусать губы.
— Не знаю, — наконец вздохнул шофер грузовика. — Мне кажется, скоро мы это выясним.
На каменистой гряде позади Торндейла, где по твёрдой потрескавшейся земле были разбросаны опалённые солнцем кусты, Маллит обнаружил настоящую путаницу запахов, которая сбивала его с толку.
Очевидно, мальчик, которого он преследовал, часто бывал на этом холме. Он катался по его отлогой стороне на листе рифлёного железа. Он выкапывал камни и собирал маленькие красные ягоды с колючих веток кустов соляного куста. Он рисовал палочкой картины на земле.
Однако самый свежий след совсем не напоминал след сороки, занятой поиском пищи. Он вёл прямо через холм к норе, которая была выкопана в противоположном склоне. Нора казалась большой и глубокой — достаточно большой для Маллита, — но он попятился назад, тяжело дыша. Кто-то недавно касался рассыпанной у входа земли; на ней остались ямки и линии. В пыли можно было с трудом различить маленький отпечаток ладони.
Сверху посыпались камни, и с холма неловко спустился человек. Он неуклюже остановился, чуть не потеряв равновесие под весом ружья. Одной ногой он упирался в большой обломок скалы. Другая нога находилась в удобном изломе.
Он внимательно рассмотрел нору, немного наклонившись, чтобы заглянуть внутрь. Но её мрак казался непроницаемым.
— Хм, — сказал он, снова выпрямившись. Затем он подтолкнул Маллита прикладом ружья. — Взять его, Маллит! Взять его, малыш!
Маллит попятился назад. Ему не понравилась эта нора.
— Маллит… — угрожающе сказал человек. Маллит знал этот тон и знал, что он означает неприятности. Но он не мог заставить себя войти в нору.
— Маллит! — Злой окрик. — Ко мне!
Опустив голову и хвост, Маллит медленно пошёл вперёд. Человек схватил его за ошейник и потянул в сторону входа в нору. Маллит сопротивлялся. Он не любил маленькие узкие места Он отчаянно боролся с удушающей хваткой ошейника, продолжая пятиться назад.
Его хозяин был вынужден положить ружьё и обеими руками затолкать Маллита в нору. Однако с Маллитом было не так-то просто справиться. Он был ловкой и мускулистой собакой. Раз за разом, когда у человека получалось засунуть его в нору, Маллит вертелся и извивался, пока ему не удавалось выбраться наружу. Человек выругался. Он схватил собаку за ошейник и за задние ноги. Он бросил его в нору и дал ему хорошего пинка ногой для воодушевления. Когда Маллит попытался выбраться, нога, обутая в тяжёлый ботинок, осталась на своём месте, с силой прижимаясь к его спине. Поэтому Маллиту пришлось развернуться, сгибая позвоночник, словно пружину, чтобы снова попробовать выбраться на свет. Это было очень неудобно. Ему было трудно дышать. Может быть, по этой причине он потерял голову, и когда в норе оказалась рука хозяина, искавшая ошейник, Маллит укусил её.
Рука быстро исчезла. Наступила тишина Маллит робко выбрался из норы и остановился, тяжело дыша и нервничая, готовый бежать. Но человек не ударил его. Вместо этого он взял ружьё, прицелился и выстрелил.
У Маллита земля ушла из-под ног.
Звук выстрела разнёсся эхом, в тишине пустынной местности. Маллет задёргался, и кровь начала выливаться толчками из ярко-красных ран, оставленных на присыпанной землёй белой шкуре.
— Проклятая собака, — пробормотал его хозяин, прежде чем присесть и снова заглянуть в нору. — Натан? — сказал он, повысив голос. — Ты это слышал. Если ты не выйдешь, я сделаю то же самое с тобой!
Он подождал, чувствуя сильное напряжение в мускулах.
Но внутри норы ничто не шевелилось; оттуда не доносилось ни единого звука.
Глава 6
Для Верли не имело значения то, что они покупают подержанный фургон, потому что его прежние владельцы хорошо заботились о нём. Они не курили. Плита содержалась в чистоте. Подушки на небольших диванчиках (которые превращались в односпальные кровати)
В конце концов, им предстояло провести в нём не меньше четырёх месяцев.
План Росса был прост. Теперь, когда он оставил свой пост в банке и ушёл на пенсию, он хотел снова посетить все города, в которых раньше работал. Долгие годы он стремился занять высокую должность в управлении, и это было его конечной целью. Росс старательно исполнял свои обязанности, сидя за гроссбухами и разбираясь с дебитом и кредитом. Скромную должность кассира он сменил на место бухгалтера, затем стал руководителем отдела, затем региональным представителем, прежде чем ему удалось занять высокую должность в управлении банка. Во время своего пребывания в Вагга-Вагга[16] он познакомился с Верли и женился на ней. Тогда она работала кассиром в его отделе. Из Вагги они переехали в Мельбурн, затем в Балларат, [17] Брокен-Хилл, Дарвин и Сидней; они прожили в Сиднее двадцать два года, чтобы дать своим детям (Марку, Джоди и Сьюзен) возможность получить первоклассное образование в хороших частных школах.
Они жили в солидном доме, расположенном на тенистой улице Роузвилль, и впервые Верли удалось в полной мере проявить свою домовитость. Она смогла посадить и вырастить великолепный сад, наполненный розами и деревьями с густой листвой. Она отремонтировала кухню, купила мебель из красного дерева — которую усердно отполировала — и нашла себе круг приятных друзей, большинство из которых регулярно посещали церковь. Почти все её подруги были заботливыми матерями с собственными машинами. Сейчас у Сьюзен, старшей дочери Верли, было двое детей; она вышла замуж за врача и теперь жила в Хантерс Хилле.[18] Марк был одним из партнёров крупной адвокатской конторы. Джоди работала в Лондоне. Верли гордилась ими всеми, но сейчас у них была своя жизнь, и она почти не видела их. Поэтому она не стала возражать, когда её муж высказал идею совершить путешествие. На самом деле она с радостью приняла его предложение. Дом на улице Роузвилль был довольно сырой и требовал
