Он нагнал Любу, пошел рядом.
– Не помешала? – бросила она через плечо.
– Интересно, сколько ей лет? Вы тут все примерно на двадцать выглядите. Ведете себя, как дети из комиксов, а у самих, оказывается, уже мужья сбегают.
– Ей просто не везет. Уже третий уходит…
Космонавтка остановилась, постучала в стену.
Они вошли в лифт.
– Третий… – Зверев не без труда удержался от вопроса о возрасте самой Любы. Судя по решительному поведению и командным ноткам при разговоре с подругами, она здесь кто-то из главных. Значит, может оказаться еще и старше. Интересно, а сколько этому тощему хлыщу натикало? Может, в прадеды годится?
Дверь открылась.
– Пойдем, колдун.
– Андрей.
– Что?
– Меня зовут Андрей. Князь Андрей.
– Не торопись, Андрей, это где-то здесь…
Подсветка на этом уровне была такая же, как в самом первом коридоре: пятно света вокруг людей. Видимо, в служебных и рабочих отсеках космического тягача люди появлялись редко, и корабль экономил электроэнергию. Космонавтка провела рукой по стене, постучала. Раскрылся не дверной проем, а целые ворота. Люба двинулась по проходу между вертикальными листами с непонятными ученику чародея пометками, тыкая пальцем и произнося какие-то номера.
– Вот этот. Доступ!
Послышался хлопок, легкий свист, словно открылась камера с повышенным давлением, и вертикальный лист открылся. За ним, одна над другой, стояли серые панели, похожие на столешницы.
– Забирай… – скомандовала Люба. Андрей потянул панели, готовясь принять вес, – но они оказались легкие, словно пенопласт. Ребенок без труда унесет.
– Ступай к лифту, я сейчас догоню.
Через пару минут они уже входили на центральный пост. Выглядел он весьма жалко: белая полусфера потолка с несколькими подпалинами и внушительной выбоиной диаметром почти полметра, серый пол, изогнутый в дугу пульт управления.
– Изрядная пробоина, – показал наверх Зверев. – Как ее заделывать?
– Никак, – присела возле пульта женщина. – Декоративный элемент, в ЗИПе не хранится. На базе закроют. Вот одна, вот вторая…
Послышался щелчок, панель скрипнула. Космонавтка легко подняла ее вверх, отставила к стене, взяла у Андрея новую, наложила, заглянула снизу, что-то поправила, стукнула ладонью.
– Кажется, попала. Давай теперь эту…
– И все?
– С заменой все. Вот тестировать долго… – Она провела ладонью над пультом: – Горби, ответь. Горби, режим юстировки.
Над пультом начали вспыхивать огоньки, космонавтка быстрыми движениями отмечала их пальцем. Это заняло минут пять, после чего женщина опустилась в кресло.
– Я так и не придумала, как это могло быть, – неожиданно произнесла она.
– Ты о чем?
– Я все пыталась понять, как ты мог проникнуть на буксир и прятаться тут полтора месяца. Но все идеи, что пришли мне в голову, еще более дикие, чем история, которую рассказал ты.
– Значит, ты мне веришь?
– В то, что ты колдун из прошлого? Нет, не верю. Но пока оставлю это в качестве рабочей версии.
– Хорошо излагаешь, – рассмеялся князь. – Ну тогда давай, произноси свое желание.
– Желание?
– Я ведь колдун, – развел руками Зверев. – Любое желание не выполню, но кое-что могу.
– Хорошо, – кивнула Люба, – произнесу. Бери порченые панели и неси к лифту. Нужно убрать их в ЗИП на место изъятых.
Когда они вернулись, в рубке корабля оказалась новая, еще незнакомая, кареглазая женщина с высокой прической. На вид – все те же двадцать лет.
– Привет, – кивнула она, заглядывая космонавтке через плечо. – Это и есть тот самый знаменитый колдун?
– Князь Андрей Сакульский, урожденный боярин Лисьин, – церемонно представился Зверев.
– Рита. И что, вы правда владеете магией?
– Смотри сюда, – перебила женщину Люба. – Юстировку объема я уже провела, сейчас идет стандартный тест и контроль связи. Как закончится, запустишь восстановление настроек.
– А что вы сделали с пультом?
– Вовка стрельнул в Андрея из поляризатора, – кивнула назад космонавтка.
– И что? – округлились Ритины глаза.
– А чего с ним сделается? Он же колдун. Ну пока. Мы пошли. До смены.
Комната Любы ничем не отличалась от каюты Инги – такой же аскетизм и скромные размеры. Правда, здесь за иллюминатором проплывало синее, залитое солнцем море.
– Я вернулась, – сообщила космонавтка, и ее жилище тут же наполнилось тихой убаюкивающей музыкой. – Две порции вечерних средних…
От стены отпочковался стол, на нем оказались два уже знакомых Звереву подноса. Правда, на этот раз пюре заполняло две емкости, трубочка была зеленой, а порция пластмассовых сухарей – меньше раза в полтора, чем в предыдущей пайке.
– Я думал, у вас столовая: камбуз, столы, цветы, румяная повариха.
– Кают-компания? В них питаться уж лет сто как запретили. Компьютеру не удается проследить за калорийностью, белковостью и углеводностью питания отдельного человека и обеспечить индивидуальную лечебную диету.
– А как же двойная порция?
– Машина не может игнорировать прямого приказа. Занесет в карточку, направит меня на дополнительное медицинское обследование, по возвращении заполню служебку… – Космонавтка растопырила пальцы, подняла вверх, и из пола выросли две синие банкетки. – Ешь, не бери в голову. За разовые нарушения не наказывают. У тебя пищевод фруктовые кислоты принимает?
– Фруктовые? – хмыкнул Зверев. – Яблочную водку, что ли?
– Водку? – не поняла космонавтка. – Ты в изоляторе обследование прошел?
– Угу, – кивнул Андрей, воткнул трубку в светлое пюре и всосал сразу половину. На вкус это был банан, перетолченный с солеными огурцами. Наверное, что-то витаминизированное. – Абсолютно здоров.
– Так не бывает!
– Бывает. Ваш медицинский робот пытался мне что-то наплести, но ведь я лучше знаю.
Он дососал светлое пюре, повернул поднос и приступил к темному. Это оказалось нечто, напоминающее жареную свинину. Просто свинину, без извращений.
– Если ты откажешься от лечения, у тебя могут быть обострения естественных и врожденных недугов!
– Могут, – с улыбкой согласился Андрей. – Но только не в ближайшие девяносто восемь лет.
– Дикарь, – покачала головой космонавтка.
– Средневековый, – невозмутимо уточнил Зверев, выпил сладковатую невидимую жидкость и отодвинул поднос. – Так как насчет душа?
– Он там… – махнула Люба рукой в сторону окна.
– Я так и думал, что подделка.
Князь расстегнул и положил на постель пояс, кинул сверху ферязь, рубаху, снял сапоги и постучал в иллюминатор. Тот, словно диафрагма фотоаппарата, развернулся в полутораметровое отверстие. Зверев
