– Ты уезжаешь, суженый мой? – надула губки княгиня.
– Только утром, ненаглядная, – наклонился к ее носику Зверев. – Так просто я с тобой не расстанусь.
Спустя две недели князь откинул пологи чародейского лаза, спустился вниз, в блаженную прохладу пещеры, и присел на корточки над полной сухой шелестящей листвы ямой.
– Проснись, мудрый волхв. Успокой мою душу. Скажи, что я ездил не зря, Лютобор.
– Ты ездил не зря, чадо, – ответил из глубин своей странной ароматной постели кудесник.
– Ты шутишь, учитель, или говоришь правду? Иоанн останется жив или его все же убьют через год-два? Мы потеряем Казанское ханство или оно останется с нами? Казань будет воевать с Россией через тридцать лет, когда начнется предсказанное тобой нашествие?
– Казань станет воевать, чадо мое. Но токмо не разоряя, а обороняя русскую землю. Но доля народа Сварогова не окажется легкой, ибо немало горя, крови и жестокости принесут на наши просторы дети злобного южного племени прозванием османцы.
– Османы, – машинально поправил Андрей.
– Они самые, – подтвердил старик. – Они нам самые жуткие беды и принесут. Даже ляхи по сравнению с ними кажутся достойным племенем.
– Ничего себе, – усмехнулся Зверев. – Ты что же, хочешь, чтобы я теперь еще и Стамбул завоевал?
– А ты сможешь?
– Стамбул? – Князь Сакульский выпрямился, немного подумал и пожал плечами: – Не знаю. Надо попробовать.
