кажется, перегрузки удастся избежать. Сгоревшие шины заменены. Попробуем.
Квинн удовлетворенно кивнул и снова погрузился в расчеты орбиты, а Буккари, вздохнув, приготовилась слушать привычную предстартовую литанию. Корабль представлял из себя нечто трудноописуемое: системы — нефункциональны либо ненадежны; однако каждый раз, когда она называла тот или иной участок, ответ был положительный, препятствия преодолевались, риск тщательно взвешивался, альтернативы подвергались внимательному рассмотрению.
— Предорбитальная проверка завершена, — доложила она. Данные ушли в память компьютера, экран очистился. Лейтенант нажала кнопку на коммуникационной панели: — Машинное отделение, это кабина пилота. Ваша очередь, мистер Родс. Положение?
Ответила Голдберг.
— Энергораспределитель установлен в деловой режим. Вы уверены, что мы не можем запустить его на полную функцию? Мистер Родс считает, что на это уйдет не более пяти минут. Симуляция…
— Рассчитывайте на то, что у вас есть, Голдберг, — Буккари почти кричала. — Энергораспределитель может не выдержать, а у нас через несколько минут свидание с планетой.
— Но мистер Родс говорит…
— Приготовиться к включению! Все! Хватит вопросов!
Наступила тишина.
— Есть, сэр! — сказала, наконец, Голдберг. Хадсон потряс пальцами, как будто обжегся. Буккари решила не обращать на него внимания. Квинн переключился на командный канал:
— Зажигание через девяносто секунд. Попробуем спустить это корыто. Вы готовы, мистер Родс?
— Вас понял, задний ход через девяносто секунд, — ответил инженер. — Машинное отделение готово.
Квинн включил сигнал предупреждения и переключился на общую линию.
— Всем приготовиться… перегрузка 5g. 5g на пять минут. Включаю режим «ретро».
Буккари вывела на монитор данные по топливу и перепроверила время горения. Переключила профиль инжектора на главный экран. Загудели клаксоны, из приемника на нее обрушилась какофония голосов — каждая рубка подтверждала свою готовность. Процедура была хорошо знакома всем, они готовились к таким ситуациям, тренировались и теперь действовали автоматически. И все же лейтенант ощущала, что охватившая всех тревожная сосредоточенность, осознание драматичности момента рассеяли шок и удивление, вызванные беспомощностью перед лицом Космоса.
Однако сама Буккари прекрасно владела эмоциями: ее голос, когда она зачитывала бегущие по дисплею данные проверки, звучал как обычно. Может быть, чуть строже и холоднее. Ответы Квинна, произнесенные столь же бесстрастно, были коротки и четки. И снова часы отсчитывали секунды, красные мигающие цифры превратились в символ судьбы, готовящейся снять маску и явить замершим в напряженном ожидании людям свое истинное лицо. Буккари, наверное, уже в двадцатый раз проверила положение корабля относительно оси движения. Незначительное отклонение, но в пределах вектора.
— Орбитальная проверка завершена. Двадцать секунд до включения, — объявила второй пилот. — Всем приготовиться к последнему отсчету.
Квинн снял крышку с ключа зажигания, убрал блокиратор и положил руку на кнопку. Буккари ухватилась за акселерационные рычаги на подлокотниках кресла. Отсчет заканчивался.
— 5… 4… 3… 2… 1… зажигание… Квинн вжал кнопку. Какое-то мгновение ничего не происходило, и Буккари ощутила, как ее захлестывает волна отчаяния и безнадежности. Но тут ее вдавило в спинку кресла и…
Никогда еще 5g не доставляло ей такого удовольствия! Она почувствовала знакомую вибрацию в глазных яблоках и периферийным зрением отметила, что красные диоды таймера отсчитывают секунды уже вперед — время горения, время работы двигателей… 9… 10… 2..
Ей стало трудно дышать, и она напряглась, чтобы выдохнуть.
— Заши-ха-нье… пят-над-цать… се-кун… — бормотал Хадсон. Прошла вечность, и он снова зашевелил губами: — три-цать… секун…
На дисплее перед ней горели предупредительные огоньки, одни — ровно, другие — сбивчиво.
— Ты… как… Ша…? — прошипел Квинн.
— Про-ст… жас… но… — Буккари напрягла живот, заставляя диафрагму вытолкнуть слова. — Но у нас… ще… тыре… мину… т… ыыы…
Зловещий глухой удар… Корвет вздрогнул и завибрировал. Буккари повернула голову в сторону Квинна, что стоило ей огромного напряжения. Капитан смотрел на нее. Они были бессильны что-либо предпринять. Двигатели могут снова не выдержать нагрузки. Но если только им не удастся это торможение, корабль будет выброшен в пустыню космоса и обречен на гибель. Если двигатели взорвутся, все проблемы, беды, ожидания и надежды обратятся в прах, в ничто, отпадут сами собой. Оба пилота повернулись к экранам дисплеев… Ждать…
Через четыре минуты режим «ретро» автоматически отключился. Вернулась невесомость. Корвет «Харриер-1» вышел на орбиту.
ГЛАВА 4
СОВЕЩАНИЕ
— Прошу извинить, — сказал командор Ито, — время, — адъютант командующего заглянул в жилую каюту шефа.
— Кто это там с тобой, Сэм? — спросил адмирал. — Что нового?
Вслед за адъютантом в комнату вошли Мерривезер и Уэллс.
— Нет, нет, я уже иду, — Рунакрес поднялся из-за стола. — Сэм, вы со мной.
В жилом отсеке «Эйр» обеспечивалась некоторая гравитация, поэтому офицеры, стараясь не делать резких движений, медленно зашагали по коридору.
— Из двадцати двух оставшихся в живых, — сообщил Ито, когда они вошли в каюту для совещаний, — четверо умерли от травм еще до того, как были подобраны. Для нас это невосполнимые потери. Еще двоих привели в сознание, но они находятся в критическом состоянии и вряд ли смогут когда-либо по-настоящему поправиться — необратимые изменения в работе головного мозга. Их придется списать. Разрешение на это будет получено. Десять человек серьезно ранены, но должны выздороветь, из них двое с нерегенерируемыми ампутациями — все госпитализированы.
Рунакрес устало покачал головой. Старшие офицеры уже расселись по местам, в то время как младшие находились в своих рубках за пределами сенсорного периметра. По обе стороны от адмирала в переборку были вмонтированы экраны, на которые передавалось изображение с других кораблей. Большинство присутствующих сидели тихо, но обычное в таких случаях хождение опоздавших создавало впечатление беспорядка. Однако стоило адмиралу опуститься в кресло между Мерривезер и Уэллсом, как калейдоскоп остановился.
На центральном экране, зарезервированном для докладчика, возникло изображение угрюмого командора Ито. Он и начал совещание, изложив повестку дня и назвав выступающих. Пока он говорил, Рунакрес вглядывался в дополнительные мониторы, находя знакомые лица, но мысли его были не о них, а о тех, кого нет.
На центральном экране крупным планом появился первый выступающий, женщина — в чем нельзя было усомниться, несмотря на полное отсутствие волос на голове. Рунакрес знал ее: капитан-лейтенант Кассиопея Квинн — жена Джека Квинна.
— Компьютеры системы наблюдения «Гренландии» получили информацию от соответствующей системы «Харриер-1», — начала она. — Приборы показывают, что корвет находился в функциональном состоянии, когда флот ушел, экипаж был жив, — из уголка глаза показалась слезинка, скатилась до середины щеки и была перехвачена.
Рунакрес отвел взгляд — к горлу подступил комок. Он почувствовал, как в нем поднимается злость. Почему его не уведомили об этом до совещания? Что он может сделать для ее мужа и экипажа? Ничего. Тягостную тишину нарушила Кассиопея Квинн. Рунакрес облегченно вздохнул. Женщина продолжила.
— Так вот, — голос ее окреп, черты лица заострились, — те же самые приборы показывают, что Р-К-3 относится к классу альфа-зет.
Рунакрес, хлопнув ладонью по командной кнопке, впился глазами в экран.
