топтаться у стола. Заметив беспокойство генерала, министр привстал в кресле.
— Что еще, друг мой? Вы чем-то встревожены?
— Новости отрывочные, но его состояние вполне стабилизировалось.
— Эт Авиан? С ним что-то случилось? — перебил его внезапно побледневший Эт Каласс.
— Пожалуйста, успокойтесь! Позвольте мне закончить. Эт Авиан жив и вернется на Крион с тем кораблем, который вы направили на Генеллан, но он серьезно ранен дикими животными — сломано плечо, порваны мышцы и сухожилия, однако жизни это не грозит.
Министр немного успокоился, откинулся на спинку кресла и покачал головой — в последнее время на его долю выпало слишком много испытаний. Эт Авиан должен остаться в живых, его время уже наступило.
— И еще новости, — сообщил Эт Ралфкра.
— Ну? Хорошие или плохие? Плохих я слышал уже достаточно, генерал. Порадуйте меня чем- нибудь.
— Я не знаю, куда их отнести. Решайте сами — Эт Авиан установил контакт!
Долина Пенк получила свое название от озер, примыкавших к ней с юга, имела форму полумесяца и тянулась на несколько десятков километров. Армии Горрука без осложнений вошли в ее узкое горло, но выход дался тяжелее: отступающие защитники Юга сумели-таки перегруппироваться, организовать оборону и даже контратаковать, хотя это стоило им крупных потерь.
Четыре озера, расположенные на высоком краю долины, образовались в незапамятные времена, когда там построили огромные дамбы. Древние крионские инженеры гордились своими творениями, величественными резервуарами с грубо обработанными каменными мостами и кедровыми аллеями. Третья природная долина усилиями тех же, давно забытых предков превратилась в несколько глубоких водоемов, каждый из которых возвышался над предыдущим. Сложная система туннелей и акведуков снабжала чистой горной водой даже отдаленные области. Пенк издавна считался символом богатой и обильной жизни.
В штабе Горрука царило оживление, сам генерал расхаживал из угла в угол, обдумывая следующий этап наступления.
— Генерал, наши армии вышли к первой дамбе, — доложил адъютант.
— Хорошо, — с отсутствующим видом кивнул Горрук. Адъютант подивился этому, но промолчал.
Генерала пытались убить уже не раз, он знал, кто стоит за неудачным покушением — Эт Каласс. Эта мысль приводила его в ярость. Горрук отошел к дисплею, показывающему расположение войск в данный момент: на всех фронтах перевес, поступило даже сообщение, что Эт Барблус готовится к отступлению с равнин за массивом Рууе. Вполне возможно, случится и такое: войска Горрука без боев достигнут центральных областей. А потом кто их остановит?
В командный центр вбежал курьер и передал пакет адъютанту Горрука. Тот спешно пробежал депешу глазами и подошел к генералу, на его лице отразился ужас. Курьер поспешно ретировался.
— Генерал, только что получены вполне надежные данные о том, что противник заминировал дамбы, — дрожащим голосом доложил он и отступил на шаг.
Хоботок носа Горрука дернулся: «Невероятно! Взорвать дамбы! Непостижимо! Невозможно! Генералы Юга не могли решиться на такое, это не по правилам». Правила? Только тут до него дошло — война не знает правил. Разве сам он руководствовался ими? Да, нужно признать — противник ответил гениальным ходом. Горрук почувствовал, что его уважение к старику Эт Барблусу значительно возросло. Его, Горрука, перехитрили.
Первые взрывы потрясли верхнюю долину, в образовавшиеся бреши хлынули потоки воды; следом рванули мастерски заложенные заряды второй плотины, соседствовавшей с верхней дамбой, — вековые, поросшие мхом сооружения не выдержали, и многотонная ревущая масса воды двух резервуаров устремилась вниз, к третьему препятствию. Здесь тоже загремели взрывы. Последняя плотина, самая большая, но и самая древняя из всех, оказалась сокрушенной в считанные секунды. Результат превзошел все ожидания: грохот воды заглушил крики и стоны, даже сами взрывы; с мощью, не уступающей силе ядерной бомбы, поток сметал абсолютно все: солдат, броневики, танки, строения, деревья, стада домашних животных — все это оказалось не более чем щепками, игрушками разбушевавшейся стихии. Эт Барблус наблюдал величественное зрелище с безопасного моста. Враг остановлен, может быть, даже сметен, но какой ценой! Он уничтожил долину, источник богатства его страны, дамбы, гордость многих поколений южан, своих солдат, отчаянно сражавшихся с неприятелем. Маршал замер от горя и печали. Для него время остановилось — трагедия случившегося останется с ним до конца. Война — мерзость.
Передовые батальоны Северной армии бросились назад, породив цепную реакцию паники. Взрывы, донесшиеся со стороны плотин, усилили ее, доведя до состояния полного неповиновения. Охваченные ужасом части, молниеносно превратившиеся в обезумевшие толпы, уже не поддавались управлению. Кричали птицы, ошалело носясь в воздухе. Гигантская волна ворвалась в долину, раскатилась по ней и, слегка сбавив скорость, устремилась к узкой горловине; другая, звуковая, мчалась впереди, как вестница грядущего потопа, поднимая тучи желто-серой пыли.
Обреченные солдаты бросали оружие и беспомощно карабкались вверх по крутым скалам, цепляясь друг за друга, но ничто уже не могло спасти их — поток настигал и уносил с собой всех, мертвых и еще живых, офицеров и солдат, знатных и простых, объединенных одной судьбой, одной могилой.
Когда, наконец, грохочущие воды достигли реки Пенк и влились в ее берега, мирная зеленая долина оказалась полностью преображенной. Чистый, хрустальный ручей, радовавший сердце и глаз, стал огромной грязно-коричневой густой рекой, а сам идиллически-пасторальный пейзаж больше напоминал сюрреалистический кошмар: с голых скал стекали потоки грязи. Плодородный слой почвы, дававший жизнь многим десяткам тысяч крионцев, исчез, унесенный водой. Мусор, трупы животных, искореженные остовы машин и тела солдат — вот и все, что осталось здесь, кроме камней. Со всех сторон слетались птицы — их манила падаль.
Глава 32
ХАДСОН ВОЗВРАЩАЕТСЯ
Медленно тянулись недели: молодые листочки сменились пышными крепкими листьями — наступило лето. Днем и ночью люди прислушивались, не загудит ли вдалеке самолет, но напрасно — небо оставалось пустынным. А вот Доусон родила. Здоровенький черноволосый малыш с голубыми глазами получил имя Адам. Шэннон гордился сыном, да и собой.
— Лейтенант, — сержант, прищурившись, посмотрел на восток. — После того, как мы закончили дом, я бы хотел соорудить что-нибудь для Нэнси и мальчика, если вы не против.
— И для себя тоже? — ответила Буккари, не спуская глаз с Макартура, который как раз укладывал бревно. Рядом с важным видом прыгали обитатели скал, оказывая посильную помощь. Рука женщины поддерживалась ремнем. После того, как они похоронили Джонса и пришельца, Макартур вправил ей плечо и при этом обнял так нежно, что она даже всплакнула.
— И для себя тоже? — повторила она, оборачиваясь к сержанту.
Шэннон потупился.
— Да, тоже, — ответил он.
— Конечно, сержант, какие могут быть возражения? — ничего другого Буккари ответить не могла. Группа понемногу раскалывалась, но вряд ли это к худшему. Возникали другие приоритеты, которые выходили на первый план, заслоняя групповую общность. Вот и семья появилась.
— Но хорошо бы построить жилище и для Татума с Голдберг, — заметила она.
— И еще для Ли и Фенстермахера, — добавил Шэннон. — А как насчет вас? Когда женщины расселятся, вам тоже понадобится местечко, а?
Буккари резко повернулась и взглянула прямо на бородатого сержанта — простодушное, честное лицо озабоченного отца. Его выражение не изменилось, но она на секунду замешкалась. Мысли устремились к Макартуру, его близость только усиливала прилив эмоций и ощущений, которые уже давно пробивались из глубин души и тела.
— Мы с Ли пока еще поживем вместе, сержант, — торопливо ответила она. — Лесли ничего не говорила о том, что собирается переходить из палатки.
— Ли беременна, лейтенант.
Она недоверчиво уставилась на него и покачала головой.
