Разговорчики в строю №2

опустила железный порожек.

Наверное, им следовало бы меня обнять. Наверное, мне надо было бы с ними расцеловаться. Но никто из нас ничего такого не сделал. Может, и сообразили бы, если бы поезд стоял на станции хотя бы минут пять. А за отведенную нам минуту мы успели только покидать в тамбур мои вещи, и Юрка тоже сказал:

— Ну, давай.

Вот он — переход из одной жизни в другую. Три шага. Три железных ступеньки. И все.

Юрка оказался прав. Конечно, я им не написала. И они мне тоже. Да и о чем можно написать в параллельный мир?

P.S. Я привыкла к этим людям. Я научилась разговаривать на их языке и пить наравне с ними. Но так и не научилась думать их мыслями и действовать по их логике. Видимо, поэтому они остались для меня чужими. Видимо, поэтому я их так люблю — даже Витю Рогулькина, который принципиально не садился за руль трезвым и однажды чуть не убил меня, перевернув свой грузовик на ровном месте.

В моей памяти он навсегда останется благодаря одной лишь фразе, сказанной, пока случайный КамАЗ ставил нашу машину на колеса:

— Асфальт у нас есть… Тока жидкий.

Юлия Орехова Про Город…

Об авторе

Юля Орехова с малых лет тайно мечтала сбежать из дома, чтобы служить юнгой во флоте.

Не боится стоять под якорями.

Нет города более милого для сердца флотского, чем Севастополь. Этот рассказ о том, каким он был, есть и будет всегда.

ПРО ГОРОД…

Хотите, я расскажу вам про Город?

Про белый город под синим небом, которое рождается из синего моря.

Это город-корабль, город-воин, город-мечта… В нем вместо улиц каменные лестницы, а по кованым решеткам балконов взбираются виноградные плети, украшенные сизыми ягодами. В нем вековые платаны задумчиво роняют свои резные листья, и соленый ветер, кувыркаясь и играя, проносит их под ногами прохожих. В нем любопытые волны норовят заглянуть на позеленевшие камни набережных и поближе познакомиться с неосторожными гостями.

В нем по-соседски уживаются тысячелетия, и воды древнего греческого порта расступаются ныне перед хищной сталью боевых крейсеров.

Этот Город словно пропитан морем, он — его продолжение, его плоть и кровь, и летящие серые силуэты кораблей, перемешанные с праздничной белизной — такая же часть его, как и дома, взбирающиеся по окрестным высотам. Даже в названиях дышит, зовет море… Правда-правда, послушайте сами: Херсонес… Инкерман… Балаклава… Разве это не сбегает уходящая волна по галечному пляжу? Разве это не медный голос склянок плывет над бухтами? Разве это не полотнища флагов бьются о тугой ветер? Не слышите? Нет? Значит, вы не были в Севастополе.

Конечно, двух дней бессовестно мало, чтобы узнать его, но чтобы полюбить — хватит и нескольких часов. Ну скажите, как можно не любить эти горячие улицы, эти отполированные до блеска ступени, эти тихие дворы и шумные бухты? Как можно не плениться после бешеной московской круговерти величавым спокойствием старых равелинов? Как можно остаться равнодушным к кварталам, в которых, кажется, застыло само время?

А люди? Вы встречали где-нибудь еще таких людей? Попробуйте, встаньте с растерянным видом на перекрестке, развернув карту города. Двух минут не пройдет, как вы уже будете знать дорогу, и, унося с собой пожелание доброго пути, растворитесь в этом Городе — городе, равного которому нет на всем белом свете, и над вашей головой в вечном полете раскроет широкие крылья бронзовый орел.

,

Примечания

1

«Фридом файтер» — «Freedom Fighter» F-5A — американский истребитель.

2

«Фак ю!» — «До свидания, друзья!» (амер. жарг.)

3

Пелорус — открытое крыло ходового мостика.

4

Чикен — chicken (англ.) — цыпленок.

5

Шкафут — часть верхней палубы вдоль борта.