– Так, значит, они добились успеха? Ведь ребенок жив!
Кальдак покачал головой.
– Боюсь, это чисто пропагандистский ход. Правительство не желает признавать, что лекарства вовсе не существует. Нужен хотя бы один случай исцеления.
– Как бы то ни было, Донован сотворил чудо. Ребенок жив!
Кальдак вдруг пристально посмотрел на Бесс.
– К чему ты клонишь?
Бесс не ответила, но было ясно, что она что-то задумала. Пока они поднимались по трапу и занимали места в салоне, Кальдак изучающе поглядывал на нее, а после того, как шасси самолета оторвались от земли, произнес только одно слово:
– Говори!
– Попроси пилота взять курс на запад.
– Этого я и боялся, – вздохнул Кальдак. – Колинсвилл?
Бесс наклонила голову.
– Там бактериологи. И я должна быть в их распоряжении.
– Тебе известно, что в городе карантин?
– Меня, я думаю, они впустят.
– Ты что, хочешь немедленно оказаться в лапах Рамсея?
– Одного ребенка моя кровь спасла, – упрямо заявила Бесс. – Возможно, я сумею помочь еще кому- то.
– Едва ли будут новые жертвы. После всех телерепортажей ни один человек, если он в здравом уме, не станет вскрывать пакеты с деньгами.
– Но деньги каким-то образом оказались в руках этого ребенка.
– Послушай, – не сдавался Кальдак, – для инъекций нужна совместимость групп крови. Да и сколько крови ты будешь в состоянии дать?
Бесс молчала.
– Бесс, Кальдак прав, – вмешался Йел.
– Он не прав! Неужели вы считаете, что я должна спрятаться, спокойно сидеть и смотреть телевизор, когда люди умирают? Я поеду туда, – твердо произнесла она, обращаясь к Кальдаку. – Тебе придется подумать о том, как избавить Джози от опасности, а меня – от изоляции.
– Ничего себе задачка!
– Ты передо мной в долгу, – отрезала Бесс. – Ты обязан заплатить мне за Тенахо.
Очень долга он молча смотрел ей в глаза, затем поднялся и направился в сторону кабины.
– Пойду скажу Уолтеру, куда лететь.
* * *
Когда Кальдак наконец покинул пилотскую кабину, самолет уже заходил на посадку над Канзасом. Все это время он непрерывно говорил с кем-то по рации, но Бесс не могла разобрать слов. – Чем ты занимался? – спросила она, когда Кальдак опустился в кресло рядом с ней и пристегнул ремень.
– Посадка через пять минут. Ты тоже пристегнись. – Он откинулся назад. – И подготовься к торжественной встрече.
– Кто меня будет встречать?
– Я связался с Центром по борьбе с инфекциями, с Си-би-эс, Си-эн-эн и редакцией «Сент-Луис пост диспетч». – Кальдак невесело усмехнулся. – Журналисты будут рады приветствовать на канзасской земле воскресшую мать Терезу.
Бесс насупилась.
– Что это все значит?
– Мать Тереза – это ты. Очень скоро ты станешь национальной героиней. Смелая и добрая женщина рискнула прибыть в зараженную зону, чтобы помочь страждущим.
– Лихо закручено, – прокомментировал Йел.
– Ты не только принесла себя в жертву. Ради спасения незнакомых тебе людей ты оставила больного ребенка, которого недавно тоже спасла от смерти.
– Боже мой, что за мыльная опера?
Бесс все еще ничего не понимала.
– Это не мыльная опера. Это правда, чему станут свидетелями все зрители крупнейших телекомпаний.
– Ты рассказал им про Эстебана? Кальдак кивнул.
– А еще я в красках расписал историю Тенахо, подлинной героиней которой стала наша соотечественница.
– Никакая я не героиня, – проворчала Бесс.
– Отныне ты святая, – возразил Кальдак. – Тебя снимут рядом с девочкой, которой спасла жизнь твоя кровь. Ежедневно вся страна будет воочию наблюдать за тем, как ты сдаешь кровь во имя священной цели. Тебя будут снимать вместе с больными, которых будут привозить в больницу. Ты пройдешь по городу и докажешь, что есть сила, способная победить антракс. – Он набрал воздуху в легкие и добавил:
– Ты будешь давать интервью и рассказывать про Тенахо, про Эмили и Джози.
– Зачем? Я не хочу! – вырвалось у Бесс.
– Это необходимо. Доктор Кенвуд должен стать самым знаменитым хирургом Америки благодаря тому, что он, прооперировал Джози. В газетах появятся интервью со старшей медсестрой. Вокруг больницы, а значит, вокруг Джози немедленно будет выставлена усиленная охрана, чтобы сдержать натиск репортеров.
Только сейчас Бесс начала понимать замысел Кальдака.
– И чтобы уберечь Джози от Эстебана?
– Вот именно. На этот раз Рамсею придется постараться. Он не допустит, чтобы что-нибудь случилось с любимицей всей Америки.
– А еще Америка будет наблюдать за каждым движением Рамсея, и у него не будет возможности изолировать вас, – добавил Йел.
– Совершенно верно, – подтвердил Кальдак. – Как тебе мой план?
Бесс уже видела, что этот план не только красив. Он реален.
– Не забудь вот о чем, – добавил Кальдак. – Тебе придется сказать журналистам, что бактериологи из Центра по борьбе с инфекциями очень близки к созданию эффективного лекарства, но пока опасаются заявлять об этом в официальных бюллетенях.
– Это еще для чего?
– Пусть Эстебан понервничает. Он прекрасно понимает: его игра проиграна, если лекарство появится со дня на день.
– Он может сыграть в нее еще раз, – возразила Бесс.
– Нет, новая попытка ему не удастся. Вся Америка предупреждена. Люди напуганы и знают, откуда им грозит опасность.
– Ты уверен, Кальдак?
– Ни в чем я не уверен! Я просто строю предположения и молюсь о том, чтобы они оправдались. Кстати, – усмехнулся он, – Эстебан едва ли сунется в Колинсвилл, чтобы перерезать тебе горло. Даже у него на такое не хватит наглости.
– Я и этого не стал бы утверждать наверняка, – серьезно заметил Йел. – Эстебан неглуп и склонен к рискованным приемам.
– Что ж, в таком случае наша миссия по охране Бесс еще не окончена. – Кальдак отстегнул привязной ремень. – Идем, Бесс. Влезай в шкуру голливудской звезды.
– Признаться, меня не слишком привлекает эта роль, – заметила Бесс.
– Зато ты теперь узнаешь, каково находиться перед объективом, – рассмеялся Кальдак. – Пошли.
Репортеры кинулись к трапу, едва Бесс показалась на верхней ступеньке. Кальдак спустился по трапу вслед за ней и услышал негромкий голос за своей спиной:
