– Сукин сын!
Обернувшись, он насмешливо улыбнулся.
– О, Рамсей, я думал, ты подъедешь попозже.
– Я уже летел сюда, когда мне позвонили из Центра инфекций и доложили о том, что ты тут устроил, – прошипел Рамсей. – Ты за это ответишь, Кальдак, попомни мое слово!
– Я же предупреждал тебя, что по-твоему не будет.
– Не надо было мне с самого начала тебя слушать. Из-за твоих капризов произошел весь этот кошмар.
– Ах, вот как? Значит, Колинсвилл полностью на моей совести? – Кальдак вовсе не был удивлен: Рамсей не любил считать себя в чем-нибудь виноватым. – Нет, так не пойдет. Я – мелкая сошка, а руководил операцией ты. И учти, если с ней, – Кальдак кивнул в сторону Бесс, – что-нибудь случится, отвечать за это будешь тоже ты.
– Ты мне угрожаешь?
– А если и так? – Кальдак посмотрел Рамсею в глаза. – Ты считаешь, что можешь все? Ты ошибаешься, Рамсей. Я ее тебе не отдам. И Эстебана не отдам.
– Прости, но Эстебана ты пока не поймал. Он здорово умеет сжигать за собой мосты. Через два часа после взрыва вертолета Хабина в Айове, недалеко от Ватерлоо, взорвался дом фермера.
Кальдак помрачнел.
– Там делали купюры?
– Я почти уверен. Пепел уже отправлен на анализ.
– А это не опасно? – подал голос молчавший до сих пор Йел. – В остатках краски должны были остаться живые бактерии. Вы не боитесь, что ваши специалисты могут пострадать?
– Едва ли, – сказал Кальдак. – Высокая температура уничтожает любые бактерии. Огонь справляется даже с вирусом эболы.
– Огонь там был очень хороший, – усмехнулся Рамсей. – От дома ничего не осталось, как и от нескольких человек, которые в нем находились.
– Что-нибудь выяснилось насчет Коди Джефферса?
– Примерно три часа назад он звонил матери, но она швырнула трубку.
– Что он говорил? – быстро спросил Кальдак.
– Умолял выслушать его, но она оборвала разговор так быстро, что мы не успели засечь, откуда Джефферс звонил. С тех пор Эстебан мог убрать и его.
– Когда истекает срок ультиматума?
– Послезавтра. – Рамсей исподлобья взглянул на Йела. – Ваш премьер давит на нас, звонит президенту, требует, чтобы мы ни в коем случае не платили Эстебану.
– Все правильно, – твердо сказал Йел. – Нет ничего хуже, чем выполнять требования террористов.
– Будет хуже, если Эстебан разбросает свои денежки по Нью-Йорку!
– А он угрожает устроить то же самое в Нью-Йорке? – спросил Кальдак.
– Именно так. Ответь-ка мне, что произойдет с фондовым рынком, если он приведет угрозу в исполнение?
– Значит, нельзя допустить, чтобы Эстебан ушел со своими миллионами и с антраксом. Нет никаких гарантий, что он не выставит новый ультиматум.
– Вот она, гарантия! – рявкнул Рамсей, указывая на Бесс. – А ты, тварь, помог ей сбежать от меня!
– Я почему-то считал, что ты займешься Эстебаном и прекратишь преследовать бедную женщину, – бросил Кальдак и стал протискиваться туда, где стояла Бесс. – На сегодня, думаю, достаточно, – сказал он, обращаясь к репортерам. Объективы камер немедленно нацелились на него. – Мисс Грейди устала, а ей еще предстоит посетить лабораторию и сдать кровь. Она с радостью ответит на ваши вопросы завтра утром.
– Кто вы такой? – спросил его один из журналистов.
– Я сопровождаю мисс Грейди. Поскольку все мы понимаем значимость поступка мисс Грейди, заместитель директора ЦРУ господин Рамсей поручил мне всемерно способствовать успешному выполнению ее миссии. Я верно говорю, господин Рамсей?
Рамсей метнул на Кальдака убийственный взгляд, после чего выдавил кислую улыбку.
– Да, конечно. Президент заявил, что берет под свой личный контроль безопасность мисс Грейди.
– Итак, мисс Грейди сейчас поедет в лабораторию Центра по борьбе с инфекциями, – сказал репортерам Кальдак и невозмутимо добавил:
– Господин Рамсей только что сообщил мне, что собирается обеспечить усиленную охрану больницы Хопкинса. Он сам расскажет вам о причинах необходимости такого шага.
Репортеры немедленно обступили Рамсея, и Кальдаку почти не пришлось прикладывать усилий, чтобы увести Бесс в здание терминала. Там Йел представил ее высокому человеку с проседью в густых волосах.
– Познакомьтесь, это Мел Донован из Центра по борьбе с инфекциями. После гибели Каца он возглавил исследовательскую бригаду.
– Мы уже встречались, – сказал Кальдак и протянул Доновану руку.
– Очень рад с вами познакомиться, мисс Грейди. – Донован пожал руку Бесс. – Жаль, что пришлось увидеться при столь печальных обстоятельствах. Мы оборудовали лабораторию в гостинице рядом с больницей. Для вас заказаны номера.
– Еще кто-нибудь умер? – спросила Бесс.
– Около часа назад умер один мужчина, – ответил Донован. – Идемте к машине. Мисс Грейди, вы знаете, что нам пришлось перелить вашу кровь ребенку?
– Да, я потому и решила прилететь сюда. Значит, опоздала, раз человек умер. А я так надеялась… Ладно, я уже здесь и сделаю все, что смогу. Может быть, моя кровь понадобится кому-то еще. Скажите, есть надежда получить противоядие?
Донован пожал плечами.
– Мы пытаемся восстановить полученные Эдом результаты, но это непросто: ведь записи погибли при взрыве. Поверьте, лаборатория работает круглые сутки с того самого дня, как к нам впервые попал образец антракса. Увы, мы не успели предотвратить несчастье. Вся страна надеется на нас, а мы пока не можем сказать ничего утешительного.
Они подошли к седану, стоявшему рядом с полицейским автомобилем с сиреной на крыше. До-нован сел за руль, Йел занял место рядом с ним, а Бесс и Кальдак поместились сзади.
– Нам с Йелом нужны машины и удостоверения Центра, чтобы мы могли выезжать из зоны карантина, – сказал Кальдак, когда седан тронулся.
– В нашем распоряжении весь автопарк мэрии, – отозвался Донован. – Удостоверения вы получите, как только мы приедем в гостиницу. Только по городу опасно передвигаться без сопровождения полиции.
Бесс оглянулась и увидела, что полицейский автомобиль следует за их седаном.
* * *
Эта сука опять смеется над ним! Смеется и лжет.
Эстебан смотрел по телевизору репортаж из Колинсвилла и упивался зрелищем хаоса и ужаса, думая о пятидесяти миллионах долларов, когда на экране внезапно возникло улыбающееся лицо Бесс Грейди.
В том, что она нагло лжет, Эстебан не сомневался. Никакого лекарства Центр в обозримом будущем не создаст. Об этом позаботился Де Саль-мо, убрав Каца.
Но что, если люди ей поверят? Если под давлением Израиля президент откажется платить? Да, эти поганые евреи могут спутать все его карты.
Эстебан медленно наливался яростью.
– Заткнись, сука! Ведь ты врешь! Немедленно заткнись.
Он уже выпустил черного джинна из бутылки, и спасения нет. Эти кретины еще надеются, что смерч их минует. Нет, победа в этой игре достанется ему, Эстебану, и смирные овечки будут плясать под его дудку!
Необходимо отнять у них всякую надежду.
* * *
