беспомощным.
Кто же сомневался! Тот, кто каждую минуту контролирует себя и все, что происходит вокруг, должен быть вне себя, когда не в состоянии даже пальцем шевельнуть. Путы на руках и ногах, как ни странно, вывели Джареда из себя больше, чем сознание, что Касси могла нечаянно отравить его.
— До рассвета.
— Нет! Сейчас! Я… — Он замолчал, увидев упрямое выражение, появившееся на ее лице. — Я окликну своих часовых, и они прибегут ко мне на помощь.
— А я заглушу крик подушкой. Мне этого не хочется, — добавила она с отчаянием в голосе, — но ты меня вынудишь пойти на этот шаг.
— Какой же я отъявленный негодяй. Вынудил тебя отравить нас, связать и, наконец, задушить.
— Не кричи и никто не станет затыкать тебе рот подушкой. А то, что вы негодяй, в этом у меня нет сомнений.
— А кто же еще?! — Он откинул голову на спинку кресла. — Но ты даже не представляешь, насколько велика глубина моего падения. Впрочем, надеюсь, тебе представится такая возможность.
Сердце ее глухо забилось в груди.
— Так ты возьмешь меня с собой?
— Да. — Его глаза холодно сверкнули при свете луны. — Если Девилл двинулся во Францию, мне понадобится заложник.
— О чем я и говорила.
— Если, конечно, ты не пытаешься увести меня от него подальше, как это случилось в горах.
Касси сокрушенно вздохнула.
— Неужто ты будешь тратить время на бессмысленные расспросы?
— Прошу прощения, что так любопытен, но с моей стороны стало бы величайшей глупостью доверять женщине, которая обвела меня вокруг пальца в горах, затем опоила зельем да еще пригрозила задушить.
Касси задумалась.
— Да, конечно, ты прав. У тебя нет оснований верить мне на слово. Думаю, что… — С удивлением оглядев ее, Джаред вдруг расхохотался.
— Ты думаешь! Самые удивительные слова, которые довелось мне от тебя услышать. — Тут его взгляд упал на веревки, и брови его гневно сошлись на переносице. — Ты знаешь, что я тебе не прощу этих веревок. И припомню при случае. Я весьма мстительный мужчина.
Касси облизнула пересохшие губы.
— Я не так глупа. И прекрасно понимала, на что иду. Не сомневайся, что я все сначала продумала.
— Что ж, буду сидеть и смотреть на эти путы… — Взгляд его пробежал по ее лицу. — И обдумывать все способы, которыми мужчина всегда заставит женщину почувствовать себя беспомощной. Я знаю очень много таких приемов, Касси. Перечислить тебе хотя бы некоторые из них?
Она почувствовала, как вспыхнули щеки.
— Нет.
— Ты предпочитаешь неожиданность?
Она ничего не ответила.
— Весьма неразумно ехать вместе со мной. Я не собираюсь оказывать тебе знаки уважения. Ты поняла меня?
— У меня нет выбора. И мне придется ехать на «Жозефине».
— Ты уяснила, что я имею в виду? — настойчиво повторил Джаред.
— Я не дура. Ты собираешься переспать со мной.
— При первой же возможности.
— И таким образом наказать меня?
— Отчасти. — Он перевел взгляд с ее лица на грудь. — А еще и потому, что с тех пор, как увидел тебя на берегу, все время думал о том, как тесно пришлось бы мне, если бы я вошел в тебя.
Касси вдруг ощутила, как мускулы ее живота непроизвольно сжались, и на какой-то миг она вообще лишилась дара речи. Джаред пристально разглядывал узлы, стягивающие его запястья.
— Тебе было бы лучше, когда мы окажемся вместе, если бы ты сию минуту развязала меня. Все это настолько бесит, что я не смогу удержаться, чтобы не припомнить. — Джаред снова посмотрел на Касси и негромко проговорил: — Я запомню, сколь беспомощным чувствовал себя, какое невыносимое отчаяние я испытывал. Поверь, тебе не захочется пережить все это так же, как сейчас мне.
— Но этого не произойдет, потому что я не собираюсь позволять… — Встретив его взгляд, она встряхнула головой. — Я не могу развязать вас. До рассвета.
— Как хочешь. — Он закрыл глаза. — Но ты пожалеешь об этом, и очень сильно.
Наступило молчание. Ни звука. Только легкий посвист ночных птиц на деревьях в саду. Невероятно, но ей показалось, что он снова заснул. Как ему это удалось, когда сама Касси едва сидела от переполнявшего ее напряжения?
— Ты ведь и сама знаешь, что Девилл не заслуживает прощения…
Касси вздрогнула от неожиданности, когда Джаред вдруг заговорил. Как это ей могло прийти в голову, что он спит? Он всего лишь хотел немного утишить гнев и приготовиться к следующему сражению.
Продолжая свою мысль, Джаред добавил:
— Он предатель и убийца. Забудь о нем. Оставайся здесь, в своем райском саду на земле, и катайся на своем чертовом жеребце.
— Шарль не убийца. Он не способен на такое.
— Своими руками — может быть. Я же тебе сказал — он предатель. Настоящий Иуда. И сколько сребреников получил Девилл за свое гнусное дело, Касси?
— Не понимаю, что ты имеешь в виду?
— Я говорю о Данью. Что же еще? Почему он… — Джаред замолчал, увидев удивленное выражение ее лица. — Боже, да ты же не знаешь ничего! Он не рассказывал тебе?
— Я уверена, что ему и сказать-то было нечего.
— Боже! Он и словом не обмолвился о случившемся, — Джаред невесело рассмеялся. — Позволив тебе рисковать жизнью ради его спасения, Шарль даже не удосужился объяснить, из-за чего он вынужден прятаться.
— При встрече он мне расскажет все, — уверенно проговорила Касси. — У нас не было времени.
— За одиннадцать-то лет?
— Ему хотелось, чтобы все случившееся во Франции осталось там, в прошлом, и он не желал к нему возвращаться даже мысленно, — быстро сказала она. — Но совсем не из-за того, что он поступил плохо.
— Ты по-прежнему не веришь, что он виноват?
«… один Бог знает…»
Касси попыталась отогнать от себя эту фразу отца. Нельзя даже и мысли допустить, что он способен совершить какой-то бесчестный проступок, не говоря уже о предательстве.
— Нет, конечно. Он очень добрый и мягкий человек.
— Иуда.
— Нет!
— Я видел его. — Тон его стал безжалостным.
— Значит, ты обознался.
— Как ты можешь судить, если ничего не знаешь о случившемся в Данью? Рассказать тебе?
— Я не поверю ни единому твоему слову.
— Обманщиком и лгуном я никогда не был. — Джаред криво усмехнулся. — В отличие от твоего дорогого папочки я считаю, что тебе следует ясно понимать, на защиту кого ты встала горой.
«Справедливый ли он человек, как ты считаешь?» — спросил ее отец.
Тогда она ответила утвердительно. Но сейчас связанный Дейнмаунт мог судить более предвзято.
— Боишься услышать правду? — язвительно спросил он.
— Смотря что называть правдой.
