— Вести себя как дурак я не собираюсь. И очень надеюсь переубедить тебя. Но какое-то время… обещаю проявлять терпение.
— Благодарю.
Он не обратил внимание на иронию в ее голосе.
— Но хочу попросить тебя кое о чем в ответ. — Джаред вскинул ладонь, не давая ей возразить. — Не избегай меня. Не сторонись, когда мы можем находиться рядом. Я не коснусь тебя против воли, но приходи ужинать ко мне каждый вечер. Я должен сохранить надежду, что смогу убедить тебя вернуться ко мне в постель.
— Никаких обещаний тебе я не собираюсь давать.
— Ну до чего же ты упрямая! Неужели не видишь, что я хочу облегчить тебе путь к отступлению?
Она отвела взгляд.
— Хочешь, чтобы я третировал тебя? Морланд представляет мне массу возможностей. Как хозяин я могу запретить тебе появляться в конюшне и ухаживать за жеребцом.
Касси тревожно посмотрела на него.
— Ты не пойдешь на это.
— Почему нет? Неужели ты считаешь, что я… — оборвав себя на полуслове, Джаред закончил. — Нет, конечно. До этого я не опущусь, но попробую найти еще что-нибудь.
Самое страшное оружие, которому Касси не могла бы сопротивляться, Джаред отказался использовать. Он понимал, как много значит для нее общение с Капу.
— Ничто другое не возымеет такого действия, — прошептала Касси.
— Бьюсь об заклад, что найду безошибочное средство, которое приведет тебя ко мне в постель. — Он встретил ее взгляд. — Давай начнем честную и прямую игру, Касси. Ты так же, как и я, не хочешь, чтобы чувства, которые мы испытываем друг к другу, связывали нас по рукам и ногам. Но и делать вид, что между нами ничего не происходило, тоже невозможно. Я отдаю тебе все поле, оставляя себе всего лишь уголок.
Если она уступит его просьбе, то у нее появится возможность быть рядом с ним и в то же время не погружаться в затягивающую чувственную паутину. Не исключено, что так она сумеет выведать сведения, которые помогут ей спасти отца. Мысль эта обожгла ее. Новое предательство — и уже по отношению к Джареду. Но как иначе? Она в первую очередь должна думать об отце. Именно поэтому она здесь.
— Но это ничего не изменит. Отец…
Джаред, уже заранее зная, что скажет Касси, умиротворенно улыбнулся.
— Я не питаю никаких иллюзий. Твою душу я не собираюсь соблазнять, только твое тело. Ты сама говорила, что они могут существовать раздельно. Разве не так?
— Да. — Но в ту последнюю ночь на корабле у нее возникло беспокойство: душа и тело оказались в непозволительной близости, и тогда Касси попыталась разорвать связывающие их нити. Сейчас он предлагал всего лишь коротать вечерние часы. Для нее опасность представляла лишь близость. Лежа с ним в постели, она испытывала странное чувство, будто ей в душу проникает сладкая отрава. И это зелье исподволь подчиняет себе разум. Смешение дня и ночи — вот что вызвало страх.
— Думаю, мы можем… вместе ездить верхом.
— Отлично. Но соблазнить женщину на лошади даже для меня довольно трудно. — Джаред продолжал свое: — Хотя и не настолько уж невозможно. Правда, как быть, если погода испортится? Впрочем, можно придумать что-нибудь.
В его словах чувствовалось что-то похожее на сговор, и она вдруг засомневалась:
— Наверное, мне не стоит…
— Вперед, — перебил ее Джаред. — Там недалеко обрыв. Держи Капу покрепче. Не дай ему оступиться на тропе. Внизу острые камни.
— Капу не такой дурак, чтобы прыгать в обрыв. Я подведу его к самому краю, он поймет, какая опасность нам грозит. И станет держаться подальше.
— Завидую тем, у кого развит инстинкт самосохранения. Но иной раз балансировать на краю в сто раз опаснее. — Джаред резко переменил тему разговора. — Прошлой ночью ты встретилась с Жозеттой. Как она тебе показалась?
— Какое это имеет значение? — Касси помолчала. — Ты объяснил ей, почему я здесь?
— Да. Как я мог умолчать о чем-либо после того, что ты ей сказала. Разумеется, о том, что было между нами на корабле, я не стал упоминать. Но о тебе, о Лани и о твоем отце я рассказал все.
— А что она… Впрочем, неважно. Какое мне до этого дело.
Но Джаред ответил на невысказанный вопрос.
— Онемела от потрясения. Чего и следовало ожидать. Я привез ее в Морланд ребенком. О родителях в ее памяти остались лишь смутные обрывки.
Касси попыталась отогнать мысли об обреченных на казнь графе и его жене.
— Она говорила, что родом из графской семьи.
Он кивнул.
— После страшного террора у нее остался только титул. Революционное правительство конфисковало и поместье, и все ценности.
Если отец терзался муками совести из-за того, что по его вине погибли родители Жозетты, то он наверняка мучился бы и из-за того, что она потеряла все. «Если»? Слово явилось ниоткуда. Но ведь оно пряталось в глубинах сознания. И теперь просто выплыло. И впервые она задалась вопросом: а не виновен ли ее отец? Но она обязана сохранить веру в него.
— И ты сумел убедить Жозетту, что ей ничего не нужно.
— Мы пытались, — он поморщился. — Но ей требуется больше, чем просто еда и кров. В детстве с ней мне было несколько проще. Тогда ее волновали только лошади и ее ботик.
— Ботик?
Джаред окинул взглядом бесконечную серую гладь моря.
— На тот случай, если ты вдруг сама не обратила внимание, что мы живем на самом берегу. И у Жозетты есть свой небольшой ботик. Она получила его в подарок, как только научилась управлять парусами. Когда она не на лошади, то на нем плавает вдоль берега.
— Похоже, она совершенно напрасно теряет время в стенах школы леди Кэрродин.
— Но это необходимо, — улыбнулся Джаред.
— Чтобы ты мог спокойно распутничать здесь?
— Кто тебе… — Он покачал головой. — Ах этот Бредфорд.
— Если ты не можешь отказаться от разврата, то тебе не следовало брать над ней опеку.
— Да, ты права. Наверное, ее нужно было оставить во Франции на растерзание взбесившихся мародеров, — иронически заметил Джаред.
— Но ты сам как-то сказал, что мы несем ответственность за наши поступки. И если уж ты взялся за ее воспитание, то должен был изменить и свое поведение.
— Ни я, ни Бредфорд понятия не имели о том, как надо воспитывать девочек. Стараемся по мере наших сил сделать для нее все возможное.
— Устраивая на ее глазах оргии.
— Она никогда не видела… — Он замолчал, подумал и согласился. — Вообще-то была свидетельницей. И не раз. В детстве ее наше буйство забавляло. Она даже казалась счастливой. Но потом, когда я понял, что Жозетта… К черту! Я тоже еще был юношей. И не принимал особенных мер предосторожности.
— Сейчас ты не юноша. И твое поведение на Гавайях не отличалось добродетелью. Так что я не могу сказать, что ты сильно изменился с тех пор.
— Я не монах, — нахмурился Джаред. — И то многое, что я делаю, когда Жозетты нет, вряд ли будет ей по душе. — Его глаза сузились. — А почему это тебя вдруг так стало беспокоить мое поведение? Ты сама носилась по берегу как дикарка. И по твоим философским убеждениям совокуплению не стоит придавать особого значения.
— Верно, — Касси не понимала, почему даже саму мысль, что он в постели с другой, она не могла принять. Ее это бешено задевало. Слова Жозетты вызвали в ней приступ гнева, а подтверждение Бредфорда разъело ее рану ревности. Но Касси ухватилась за первое попавшееся объяснение,
