– Нет, это абсолютно невозможно. Для меня. – Она посмотрела в чашку. – Но я собиралась отдать его сразу после рождения. Как же я ненавидела мое распухшее тело и ребенка внутри… Получалось, что в конечном итоге он сумел меня победить.
– А когда родился Барри?
– Я на него даже не взглянула. Сразу после рождения о нем стал заботиться Доминик, пока мы искали, кому его отдать. Однажды, когда Барри было полтора месяца, Доминик слег с простудой, и я была вынуждена заняться ребенком. – Она помолчала, вспоминая. – Я сидела, держала его на руках и покачивала. И тут он мне улыбнулся. Я знаю, он не должен был по-настоящему улыбаться в таком возрасте, но он улыбнулся. Я никогда раньше не видела такой улыбки. Я думаю, господь хотел мне что-то сказать.
– Что ты должна оставить ребенка себе?
– Нет, что он – душа человеческая и ни в чем не виноват. – Она слабо улыбнулась. – И это дивная душа, Гален. С самого начала он был наполнен любовью, радостью и изумлением. В Барри нет ничего от этого чудовища.
– Я тебе верю.
– Ты ведь его плохо знаешь. Он совершенно особенный.
– И ты боишься, что Чавез может его изменить?
– У Барри сильный, любящий характер. Думаю, его нельзя изуродовать. Но ведь Чавез уничтожает того, кого не может победить. Барри еще совсем мал. Не думаю, что ему удастся выжить. – Елена глубоко вздохнула. – Но я не позволю Чавезу даже попытаться. Он никогда не сможет добраться до Барри.
– Как вышло, что Чавез узнал о Барри?
– У Доминика были контакты с некоторыми из повстанцев. Он все еще верит в возможность спасти заблудшие души. Нас предали.
– Кто?
Она ответила не сразу:
– Мой брат Луис. Он теперь в осведомителях у Чавеза.
– Вот вам и семейные узы.
– Семейные узы ничто в сравнении с килограммом героина. Луис уже давно сидит на наркотиках.
– Работа Чавеза?
– Да.
– Тебе пришлось нелегко.
Она кивнула.
– Я любила Луиса. Нельзя одним движением включить или выключить чувства. Видит бог, я пыталась. – Она отодвинула стул. – Пора спать. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи. – Он тоже встал и вышел за ней в коридор. – Приятных тебе сновидений.
– Иногда ты не властен над своими снами, – грусно сказала Елена.
– Ты меня удивляешь. Я-то думал, что ты способна контролировать все.
Она оглянулась и посмотрела на него через плечо.
– Не пытайся заставить меня перестать стыдиться своего сегодняшнего поведения. Я знаю, теперь ты думаешь, что я слабая.
– Нет, ты просто человек. Нормальный человек, а не машина для убийств. – Он встретился с ней взглядом. – Каждый имеет право хотя бы иногда отпустить тормоза.
– Когда можно будет посмотреть, как ты это делаешь? Впрочем, проехали. – Она стала подниматься по лестнице. Дойдя до площадки, повернулась лицом к нему.
– Ты был сегодня добр. Спасибо.
– Да ладно тебе. Я же только слушал.
– Нет, ты сделал больше. Я не забуду.
– Уж пожалуйста. Никогда не знаешь, когда понадобится собрать долги. Полагаю, ты не собираешься впредь вести себя разумно и держаться подальше от спортзала?
Она покачала головой:
– Я должна добиться, чтобы вид спортзала не мог больше причинить мне боль. Время, проведенное с Чавезом, все еще довлеет надо мной, корежит мою жизнь, изменяет меня саму. Я этого до сегодняшнего дня не понимала. Я должна найти способ освободиться.
– Тогда, похоже, мне придется придумать способ ускорить этот процесс. Эта затянувшаяся тоска угнетает меня.
– Тебя это никак не касается.
– Ага, я сам продолжаю твердить себе то же самое. – Гален посмотрел ей в глаза. – Ничего не выходит.
Она замерла. Не могла отвести взгляда.
– Иди спать. – Он отвернулся. – Мне еще надо вымыть чашки. У мужской работы по дому нет конца.
