– Что он хотел?
Гален повернулся к стоящим рядом Елене и Джадду.
– То, что хотел с самого начала. Только на этот раз он предложил заплатить. – Его губы искривились. – Последнее предложение – десять миллионов, но он сказал, что может поднять цену.
Джадд присвистнул:
– Впечатляет. За такие деньги многие превратятся в предателей. Тебе может прийтись нелегко, если он швыряется такими деньгами, чтобы заполучить мальчонку.
– Ты записал номер его телефона, – жестко сказала Елена.
– Я решил, а вдруг понадобится. Неужели ты думаешь, что я могу согласиться?
– Нет. – Она отвернулась. – Я не знаю, что думать.
Но на одно мгновение она в нем усомнилась. Чего еще он мог ожидать? Она изменилась сразу же, стоило ей узнать, что Чавез в пути. Она перешла на военный режим, к которому привыкла с детства, – будь осторожной, постоянно в напряжении и не доверяй никому.
Неприятно, черт побери.
– Нет, я не возьму эти проклятые деньги, что бы ты там ни думала, – зло произнес он.
Джадд перевел взгляд с него на Елену и спросил:
– Кто первым дежурит?
– Я, – коротко объявил Гален. – Мне надо побыть одному.
Елена видела всего одного часового, который бродил вокруг дома.
Она ползла медленно, молча, крепко сжимая в левой руке ружье.
В этой части предгорья кустов было мало, поэтому ей приходилось вжиматься в землю и двигаться с предельной осторожностью.
В офисе горел свет. Чавез наверняка пытается обнаружить какие-то следы.
Надо только добраться до сарая. Там она сможет спрятаться и оглядеться. Придется убить первого часового. Она уже заметила еще одного, недалеко от загона. Если она убьет и его, возможно, удастся пробраться в дом.
Она ползла вперед, не сводя глаз с окна кабинета.
«Я иду, Чавез. Ты это чувствуешь?»
Она уже представляла его в прицеле, как он сидит за столом и перебирает бумаги. Нет, не надо об этом думать. Надо просто сделать. Она должна отстраниться, как учил отец. Сделать работу и…
Кто-то упал на нее сверху, придавив к земле.
Она попыталась вырваться, одновременно потянувшись за пистолетом.
– Не надо, – прошептал Гален, прижимая ее к земле. – Ты меня пристрелишь, и ребятишки Чавеза выбегут из дома посмотреть, что случилось, и Барри лишится матери. Ты этого хочешь?
Она замерла.
– Что ты здесь делаешь?
– Пытаюсь удержать тебя от опрометчивых поступков. Тебя обязательно убьют.
– Слезь с меня. Я не собираюсь подставляться. Я знаю, что надо делать. Отец посылал меня…
– Ты уже рассказывала. Но это не значит, что ты можешь добраться до Чавеза, которого охраняют пятнадцать человек.
– Там только восемь.
– Я так думал. Остальные, по-видимому, приехали, когда уже стемнело. Куда ты направлялась? В кабинет? Там за углом часовой, еще один человек находится в комнате с Чавезом. Они рассредоточились по всему дому, и ребята, похоже, крутые. Меня едва не поймали, когда я там рыскал.
– Рыскал? Когда?
– Когда, по идее, должен был дежурить. Ты же не думаешь, что ты единственная, кто хотел бы покончить с этим делом с помощью одной пули? Ничего не выйдет, Елена. Я собирался сказать тебе, что шансы нулевые, но, когда я вернулся в лагерь, тебя уже не было.
– Отпусти меня.
– Только когда ты пообещаешь мне вернуться в лагерь.
– Единственное, что я могу обещать, так это, если ты с меня не слезешь, я переломаю тебе ребра и размозжу яйца.
– Надо же. – Он несколько секунд вглядывался в ее лицо. – До чего же хорошо ты умеешь убеждать. – Он отпустил ее. – Что теперь?
– Мы возвращаемся в лагерь. Я же не идиотка. – Она повернулась и поползла назад по лугу. – Но никогда впредь не пытайся заставить меня повиноваться силой, Гален.
– Мне показалось, что только так я смогу привлечь твое внимание. Теперь предлагаю заткнуться, пока не добрались до предгорья.
