Когда они вернулись в коттедж, было уже темно.
– Я возьму малыша и уложу его спать, – сказал Джадд, беря Барри на руки и направляясь к коттеджу.
«Какой заботливый», – устало подумала Елена. Всю дорогу от Орландо он занимал Барри, не позволяя задавать лишние вопросы. Какой странный человек. Странный и неистовый, но где-то в нем осталась теплота.
– Я рада, что он все время играл с Барри. Я не знаю, сумела бы я справиться. Я не знаю, что ему говорить.
– Ничего не говори, пока не наступит подходящий момент. – Гален помог ей выйти из машины. – Ты сама поймешь, когда можно будет сказать.
– Разве? – Она уже ни в чем не была уверена. – Я не хочу причинять ему такую боль. Он еще так мал. Он не понимает.
– Никто из нас толком не понимает, что такое смерть. – Гален повел ее к коттеджу. – Вот устрою тебя и позвоню Логану, попрошу его позаботиться о похоронах Доминика и твоего брата. Полиция наверняка не сразу отдаст тела.
– Я знаю. Не имеет значения. Наверное, нам следовало бы похоронить Доминика по католическому обряду, но не думаю, что он при жизни придавал большое значение тому, что случится с его телом после смерти. Он знал, что души его уже там не будет. – Она вздохнула. – А Луис? Не знаю. Не могу сейчас о нем думать. Доминик назвал бы его заблудшей душой и простил. Но я не могу. Пока. Может быть, и никогда.
– Я тоже. – Гален открыл входную дверь. – Давай уложим тебя в постель.
– Я сама могу лечь.
– Знаю, что можешь. Мне просто приятно тебе помочь, легче на душе.
Она слишком отупела, чтобы спорить, поэтому он отвел ее в спальню, помог раздеться и уложил в кровать. Взял махровую салфетку, намочил ее и вытер ей лицо и руки. Потом сел на стул около кровати.
– Поговорим?
Она покачала головой:
– Не о чем говорить. Все кончено. Они мертвы.
Он немного помолчал.
– Ты винишь меня?
– Нет. Так решил Доминик. Он сделал то, что считал нужным сделать. Ты лишь не стал возражать.
– Не совсем так. Я вцепился в предложенный им вариант. Я все искал способ удержать тебя от похода в этот сад.
– Примерно так же ты остановил меня тогда на ранчо. Я ведь нацелилась на Чавеза.
Он кивнул.
– Я… что-то в тебе нашел. Такого со мной раньше не случалось. Я не хочу тебя терять.
– Ты напрасно меня изолировал.
– Никогда больше не буду. Обещаю.
Она отвернулась.
– Уходи. Пожалуйста.
– Позволь мне остаться. Я буду молчать.
– Пожалуйста, – прошептала она. – Я сейчас начну плакать. Я… больше не могу сдерживаться. Я хочу вспоминать Доминика и горевать по нем. Это личное.
Он встал и взглянул на нее:
– Я хочу быть с тобой.
Она покачала головой:
– Ты не можешь разделить мою печаль. Ты не любил его так, как я. Я должна с ним проститься.
Гален наклонился и поцеловал ее в лоб.
– Загляну позже. – Он выключил лампу.
Когда он выходил, по ее лицу уже струились слезы.
«Думай о Доминике. Вспоминай, сколько было хорошего. Думай о подарках, которые он дарил, о смехе, о заботе, о понимании. Уничтожь боль, думай о Доминике и попрощайся с ним…» – так плакала в ночи Елена.
Гален нашел Джадда на веранде.
– Мальчик спит?
– Заснул мгновенно. Как она?
– Страдает, разумеется. Ведь она потеряла брата и лучшего друга.
Джадд кивнул:
