К его великому удивлению, Марианна пошла следом:
— Я с вами.
Дороти сразу же забеспокоилась:
— Тебе не следует…
Марианна нетерпеливо ответила:
— Боже, Дороти, нет никакой опасности, что пойдут сплетни. Никого ведь еще нет. — Она поспешила следом за Джорданом в холл. — И вообще все это глупости!
— Я рад, что ты так жаждешь моего общества.
Она не стала реагировать на насмешку:
— Если вы ищете Грегора, он в вашей спальне.
— Откуда ты знаешь?
— Он кое-что для меня делает.
— Кладет мне в постель гадюку?
— Нет, — Марианна старалась не смотреть на него, — что-то другое. Сюрприз.
— Я заинтригован. Когда Грегор в последний раз готовил мне сюрприз в моей спальне, он оказался исключительно интересным.
— Это мой сюрприз. — Марианна нахмурилась. — И я хотела бы, чтобы вы не говорили такие вещи, от которых мне неловко. Вы были ко мне добры, и я стараюсь хорошо о вас думать.
— Я уверен, что это дается тебе с большим трудом.
— Пока вы в Лондоне — нет.
Он расхохотался. Проклятье, он и забыл, какой у нее острый язычок!
— Я принимаю такую оговорку. — Улыбка задержалась на его губах. — И что же доброго я для тебя сделал?
— Вы знаете, — Она вдруг смутилась. — Алекс. Витражи. Вы разрешили рабочим сделать новые окна и прорезать отверстие в крыше над бальной залой, чтобы сделать стеклянный купол. Все это будет стоить вам немалых денег.
— У меня есть немалые деньги.
Она вздернула подбородок:
— Это правда, и Дороти говорит, что мы их используем лучше, чем ваши потаскушки.
— Вполне в духе Дороти. Ты простила меня за то, что я напустил ее на тебя?
— Конечно. Она мне очень нравится.
— Когда не пытается тобой распоряжаться.
— Иногда даже это бывает приятно. Я знаю, что она желает мне только добра. — Голос ее зазвучал печально. — Кажется, уже так давно никто по-настоящему не думал, что для меня лучше всего.
Она походила на маленькую девочку, у которой отняли ее любимую куклу. Ему захотелось протянуть руку и дернуть ее за косичку, ущипнуть ей щечку и заставить улыбнуться. Господи, если так пойдет и дальше, он скоро начнет гладить ее по головке и рассказывать сказочки на ночь! Нет. Он будет держаться как можно дальше от ее спальни.
— Я рад, что тебе приятно общество моей кузины.
Марианна искоса взглянула на него.
— Вы ее не любите?
Он пожал плечами:
— С Дороти трудно иметь дело. Она задалась целью переделать весь мир и почему-то всегда считала, что начинать лучше с меня. Она пыталась перевоспитать меня, еще когда мы были детьми.
— Вы ей нравитесь.
— Я вообще нравлюсь людям. — Он посмотрел на нее с невеселой усмешкой. — Когда мне это нужно. Ты просто изумишься, когда узнаешь, сколько людей были бы счастливы называться моими друзьями.
Марианна потупилась:
— Конечно, изумлюсь, — пробормотала она.
— Бесстыдница! Ты не должна была со мной соглашаться. В данном случае следовало вежливо запротестовать. — Джордан остановился у двери в свою спальню. — Мне надо предупредить, что я вхожу? Я не хочу испортить сюрприз!
— Не выдумывайте. Там уже, наверное, никого нет — слышите, как тихо за дверью? Кроме того, эта комната принадлежит вам. — Марианна поежилась. — Хотя как вы ее выносите… Она еще больше и темнее той, что мне дали вначале.
— Я к ней привык. — Он открыл дверь. — Это главная спальня замка, так что я следую традиции. Дороти подтвердит тебе, что это бывает нечасто, но я… Боже!
Он застыл на пороге, изумленно глядя на окно, находившееся как раз напротив двери.
Полутораметровый витраж со сложным узором сиял в темной комнате, как яркая свеча. На нем была изображена темноволосая женщина верхом на черном скакуне. На ней было роскошное пурпурное платье с накинутой поверх него серебристой кольчугой, а в руке она держала копье с вымпелом. Окутанные туманом серо-лиловые горы на заднем плане были едва заметны: женщина поглощала все внимание зрителя. Ветер трепал волосы у нее за спиной, зеленые глаза горели жизнью.
— Моя мать, — пробормотал он.
— Надеюсь, вы не против, — быстро сказала Марианна. — Я воспользовалась тем портретом, что висит внизу, чтобы представить себе ее внешность. Портреты из цветного стекла делать страшно трудно. Как правило, удается добиться только намека на сходство. Но у нее настолько своеобразное лицо, что, по- моему, работа вышла вполне прилично. Как вам кажется, она похожа?
— Да, похожа.
— Бальное платье не годилось, — сказала Марианна. — Мне пришлось придумать другой наряд.
— А кольчуга — годилась?
— Да. — Она нервно облизала губы. — Когда я смотрела на ее портрет, я все думала о Галахаде и Артуре и…
— Жанне д'Арк?
Марианна отрицательно качнула головой:
— Нет. Жанна д'Арк — это совсем не то.
Джордан повернулся к ней:
— Почему ты это сделала?
— Я же вам сказала: вы были добры к Алексу. Вы позволили мне работать. Благодаря вам в мою жизнь вошли Дороти и Грегор. — Она пожала плечами. — Я думала, что смогу брать, ничего не давая взамен, но оказалось, что не могу.
Он кивком головы указал на окно:
— А почему ты выбрала ее?
— Я подумала… Вы никогда по-настоящему не знали матери, а это ужасно. — Она замолчала, а потом с трудом прошептала: — Мне не хватает мамы. Я не хотела бы видеть ее только на темном холодном портрете. Я надеюсь, что солнце оживит ее для вас.
Джордан снова повернулся к окну:
— Не сомневаюсь в этом.
Она немного помолчала, но потом не выдержала и взорвалась:
— Ну что же вы ничего не говорите? Он вам противен? Я ее оскорбила? Если витраж вам не нравится, я попрошу Грегора убрать его отсюда, но я не позволю, чтобы его уничтожили. Он хорошо получился. Я не допущу…
— Я мог бы убить того, кто попытался бы уничтожить это окно.
— Так оно вам нравится? — обрадовалась она.
Он старался говорить небрежно, но голос у него дрогнул:
— Я так тронут, что не могу придумать ничего достаточно глупого и тривиального, чтобы скрыть мои чувства. Это страшно неловко. — Он повернулся к ней лицом. — Я тебя благодарю.
Секунду она не отвечала, пристально глядя ему в глаза, потом отрывисто кивнула.
— Я рада, что вам понравилось.
