– Да.
– Вам кажется, что он надежен?
Так же, как можно назвать надежным штормовой ветер, подумала про себя Кейт.
– Все шаги, которые он предпринимал до сих пор для того, чтобы пробить RU-2, оказались верными и безошибочными.
Сенатор усмехнулся:
– Вы ловко ушли от ответа. Ничего другого я и не ждал, но считал нужным задать вам этот вопрос.
– И о чем ты так жарко толковал? – спросила Кейт, когда они возвращались от сенатора в гостиницу в предоставленном им лимузине.
Он усмехнулся:
– Обо всем понемножку. Сначала – кое-какие истории из моего темного прошлого, а потом подбросил сведения о RU-2. Для сравнения. В таких дозах, чтобы постоянно подпитывать их интерес, чтобы он не угасал. – Сет помолчал. – Должен тебе признаться в том, что сегодня утром я задумал не только обольстить тебя, но и успел дозвониться до Кендо, узнать, что он успел выяснить насчет Эмилии Сантос. Оказалось, что это еще одна из многочисленных жертв Ишмару. Двадцатилетняя, маленького роста блондинка. И умерла очень нелегкой смертью. Хотя отбивалась от этого выродка кухонным ножом. У него остался шрам на шее после встречи с ней.
– Откуда Кендо смог выудить такие сведения? Все от того же Хименеса?
– Нет, эти сведения взяты из судебного архива, – он помолчал. – А что касается Хименеса, то он умер несколько дней назад.
Кейт не стала спрашивать, отчего и каким образом умер Хименес. Ясное дело – Ишмару прикончил его.
– Почему же он вбил себе в голову, что видит перед собой нечто вроде возрожденной Эмилии?
– Надо еще кое-что уточнить.
Кейт старательно спрятала услышанное в самый дальний уголок сознания. Ей не хотелось сейчас думать о том, что имело хоть малейшее отношение к Ишмару. Сегодня им удалось добиться значительных успехов. Стоит ли спускаться снова на землю? И Кейт решила переменить тему:
– Сенатор счел, что ты весьма незаурядный человек.
– Еще бы. А ты что, сомневалась в этом?
– Нет. Мне просто странно, когда ты успел научиться обращаться с такого рода людьми?
– Школа, полученная в двенадцати приемных домах. Там получаешь такие знания о людях, которые больше нигде не удастся приобрести. И причем ускоренным методом.
– Так ты сирота?
– Не совсем. Отец бросил мать после моего рождения. Но она всеми способами пыталась вернуть его. И не давала проходу еще года два.
– Бросив тебя?
– Меня забрали какие-то представители власти, после того как какие-то безработные, обнаружив меня, заявили полиции, что вот уже три дня ребенок лежит один, без всякого присмотра.
– Да она настоящее чудовище! – прошептала Кейт.
– Наверное. Но бывают и похуже.
Двенадцать приемных домов?! Что мог чувствовать ребенок, которого переправляли как вещь с одного места в другое? Когда от него отказывались воспитатели одного дома, то власти пристраивали его в другой? Ничего нет удивительного, что он не может долго оставаться на одном и том же месте.
Сет улыбнулся:
– Не смотри на меня с таким ужасом. Думаю, что в этих приютах мне было намного лучше, чем у себя дома. По крайней мере меня там кормили.
– В этих домах ты и научился обращаться с людьми?
– Да. Иной раз важно вовремя натянуть вожжи. В другой раз – успеть отскочить в сторону. Главное – не перепутать, когда и что делать.
– И сегодня утром ты тоже «тянул вожжи»?
– Ты с ума сошла! – Он взял руку Кейт и поднес ее к губам. – Но с тобой, должен признаться, очень непросто. У меня такое ощущение, что ты можешь выскользнуть из рук в любую секунду, как форель, и снова скрыться в стремительной горной реке. Так что тебя будет невозможно ни догнать, ни поймать. – Его язык коснулся ладони. – Надо будет заняться этим как следует.
– Что значит «как следует»?
– Увидишь сама. – Его пальцы переплелись с ее пальцами. – Как правило, я ничего заранее не обдумываю до конца. Необходимо оставлять простор для импровизации. Это сильно украшает жизнь. Делает ее забавнее.
– Скажи, пожалуйста, а слово «обращаться» на твоем языке означает то же самое, что «управлять»? Его улыбка исчезла.
– В данном случае ни то, ни другое слово совершенно не подходят. Даже если бы ты и позволила, я бы не смог «управлять» тобой. Это было бы нечестно.
А он был честным во всем. Настойчивый, обольстительный, упрямый… но честный. Он никогда не скрывал от нее то, что задумал. И отвергать что-либо, когда он так открыт и прям, – почти невозможно.
– Да, ты ничего не скрываешь.
– Значит, тебе и не о чем беспокоиться. Ты достаточно умна, чтобы догадаться о моих мотивах, если сама того захочешь.
Но Кейт вдруг поймала себя на том, что ей сейчас довольно трудно отделить физическое влечение к Сету от духовного.
– Сенатор был прав и в том, что ты человек чрезвычайно опасный.
– Ага. Но тебя это качество во мне и привлекает. Как привлекало оно и тех людей, с которыми я беседовал на лужайке. Тебе доставляет удовольствие поиграть с огнем. – Он игриво улыбнулся. – Только вопрос: хочется ли тебе действительно прикоснуться к нему?
Кейт растерянно посмотрела на него.
– Например, сидя на заднем сиденье лимузина?
Кейт продолжала ошеломленно смотреть на него.
– Нет. И не собираюсь.
Он вздохнул.
– Вижу, что ты еще не готова к такого рода штучкам. Что ж, может быть, сенатор еще разок пошлет за нами машину. Ведь мы будем работать с ним рука об руку.
Странно, как быстро можно привыкнуть к тому, чтобы лежать нагой в объятиях мужчины, лениво подумала Кейт, прислушиваясь к тому, как бьется сердце Сета. И всякий раз при этом испытываешь самые разные чувства. То изысканное возбуждение. А то, например, как случилось сейчас, переживаешь полную расслабленность и состояние удивительного покоя.
– Извини, – прошептал Сет. – Мне нужно глотнуть воды. Никогда не думал, что занятие любовью может вызывать такую жажду.
Кейт приподняла голову, чтобы дать ему подняться, и затем проводила его взглядом до ванной. Послышался шум открываемого крана, а потом Сет вышел, держа в руках стакан с водой.
– Ты всегда столько пьешь! В этом есть нечто таинственное и загадочное.
– Обычно я закуривал. А после того как бросил, понял, что нужно чем-то это дело заменить.
– А когда ты бросил курить?
– Пять лет назад, – допив воду, он поставил ее на ночной столик. – В моем деле столько способов умереть, что совершенно нет надобности заниматься еще и самоубийством.
Сет лег, вытянувшись на кровати, а Кейт прижалась к нему. Помолчав немного, он сказал:
– Я тебе уже говорил, как мне нравится, когда ты вот так, по-детски, приникаешь ко мне? – Сет набросил покрывало на нее и на себя. – Так дети прижимают к себе любимые игрушки, когда ложатся в постель.
– Я не поняла, над кем ты иронизируешь? Надо мной или над собой? – Она мягко куснула его в плечо. – Ну ладно, признаюсь, что ты мой любимый…
