– Именно поэтому я и нравлюсь вам. Ладно, не будем больше возвращаться к этому. – И он изменил тон. – Женщину уже пытали?
– Нет, конечно. Я ждал вас. – Голос Джеймса был все еще обиженным. – Ведь вам бы не понравилось, если бы эту работу выполнил другой человек.
Малкольм почувствовал жжение в ладонях от того, что ему захотелось ударить по лицу этот жирный мешок. Но именно Джеймс позаботился о том, чтобы доставить ему несколько приятных минут, и, пересиливая себя, Алек улыбнулся.
– Только ради вашего спокойствия и счастья. Вы играете на моих чувствах, зная, какую симпатию я питаю к вашему Величеству.
Джеймс схватил брошенную кость, как голодный пес.
– В самом деле?
– Думаете, что-то другое заставило бы меня ехать через зимние перевалы? И вы еще сомневаетесь?
– Потому, что вы часто очень жестоко обращаетесь со мной. Мне и без того так тяжело.
– Одну тяжесть я сниму с ваших плеч. – Малкольм одним глотком допил кубок и поставил его на стол. – Сколько лет этой женщине?
– Около пятидесяти.
– Еще не так стара. Сможет выдержать пытку довольно долго. Я заметил, что после шестидесяти кости ломаются слишком быстро. В таких случаях гораздо лучше действуют удары кнутом.
Джеймс скривился.
– Я ничего не хочу слышать об этом. Делайте, что считаете нужным, но не сообщайте мне всех подробностей.
– Тогда пусть в камере находятся только мои люди и пусть никто не смеет вмешиваться.
– Как хотите.
– Именно это я и желал услышать от вас. – Малкольм поднялся из-за стола. – Надеюсь, вы не забудете о сказанном... попозже.
Лицо Джеймса вспыхнуло от нетерпения.
– Вы зайдете ко мне вечером?
– Как я могу вам отказать? – Мягкость слов он уравновесил твердостью тона. – Но сначала надо покончить с более важными делами. – Он двинулся к выходу. – Ваши личные просьбы я уважу, когда освобожусь.
Шагая по длинному узкому коридору, Алек размышлял о своем разговоре с Джеймсом. Он остался доволен его результатами: ему удается постепенно прибирать его к рукам и заставлять смиряться с превосходством Алека. Если в дальнейшем пустить в ход главное оружие, то его можно будет окончательно подчинить себе.
Но сейчас надо разобраться с этой кормилицей. Что это? Часть хорошо продуманного заговора с целью заманить его в Эдинбург или эта воспитанница в самом деле представляет опасность для Джеймса? Вся история выглядит не очень-то правдоподобной. Но если в ней есть хоть крупица правды, надо подумать, какую выгоду Алек сможет извлечь из всего этого лично для себя.
Неожиданный поворот событий всегда открывает для предприимчивого человека новые возможности, чтобы продвинуться вверх.
– Мне нужно не меньше шести овец, – сказала Кейт, отодвигая тарелку.
– Неужто ты так голодна, – иронически заметил Гэвин.
Но Кейт никак не отозвалась на его шутливое замечание.
– Надо купить шесть породистых овец у ирландцев и начать разводить собственное стадо.
– Можно ли мне нижайше напомнить о том, что на острове мало места для выпаса овец?
– А можно мне высочайше заметить, что у Роберта есть земли и на континенте? Их можно использовать с большей выгодой, если начать выращивать там овец. Я уверена, что и на Крейгдью тоже не исчерпаны все возможности. Просто здесь привыкли к тому, что овец выращивают ирландцы, и никому не приходило в голову заняться тем же самым.
Гэвин засмеялся.
– Мало того, что ты всю деревню поставила с ног на голову со своими ткачихами, теперь еще это! Вижу, спокойная жизнь нам не светит в ближайшее время.
Кейт покачала головой.
– К тому времени, когда у нас появятся свои ткачихи, должна появиться и собственная шерсть.
– Тебе мало хлопот с их обучением?
– Сейчас их крепко взяла в свои руки Дерт. Я появляюсь только тогда, когда возникает какой-то спор и нужен третейский судья.
Обучение пошло гораздо быстрее, чем думала Кейт. Женщины проявили необыкновенную терпимость и настойчивость. И когда они увидели, что выходит из их рук, они поняли, сколь много проиграли от того, что решительно отгородились от Дерт. Она же, видя, как они постепенно проникаются к ней все большим и большим уважением, тоже начала смягчаться. Вместо шести часов женщины иной раз сидели по восемь.
Иногда Дерт допоздна задерживалась в деревне то у одной, то у другой женщины. И Кейт надеялась:
