– Не думаю, что ты все хорошо просчитал. Ты умен, но, по-моему, не до такой степени, как Макиавелли. – Прежде чем закрыть за собой дверь, она повернулась и бросила:
– Увидимся за ужином.
– Ты как раз вовремя. – Кери протянул телефонную трубку вошедшей в библиотеку Мэлори. – Дозваниваюсь. Домашнего телефона Делажа у меня нет, так что я попросил, чтобы соединили с его конторой.
– Как же это ваши частные сыщики так оплошали! – усмехнулась Мэлори, принимая трубку от Кери.
– Мы не интересовались вашим адвокатом до тех пор, пока Сэбин… – Он умолк на полуслове и испуганно осклабился. – Впрочем, забудем об этом.
– Да уж, так я, пожалуй, и поступлю.
В трубке раздавались гудки. Мэлори присела на край письменного стола. Наконец на другом конце провода трубку сняла Лайла, секретарша Джеймса, и, как только Мэлори назвала себя, немедленно соединила ее со своим шефом.
– О Господи! Куда ты запропастилась, Мэлори, черт побери! – Женщина еще ни разу не слышала, чтобы голос адвоката звучал так резко. – Мы тут едва с ума не сошли от волнения!
– Со мной все в порядке. Просто неоткуда было позвонить. Я нахожусь где-то посередине пустыни.
– На съемочной площадке?
– Что-то вроде того.
– Что значит «что-то вроде того»? Либо ты на съемках, либо нет.
– Ну хватит, Джеймс, что за перекрестный допрос! Со мной все в порядке, и через три недели я возвращаюсь в Марасеф. Когда я окончательно устроюсь, я тебе сразу же позвоню.
– Дай мне свой номер телефона.
– У меня его нет.
– Не нравится мне все это, Мэлори. Я хочу, чтобы ты села на самолет и немедленно вернулась сюда.
Женщина была удивлена резким тоном собеседника.
– Послушай, Джеймс, я знаю, что вы с Гердой переживаете за меня, но не люблю, когда мне приказывают. Я вернусь в Нью-Йорк после того, как закончатся съемки картины.
На другом конце телефонной линии наступила тишина. Затем Джеймс сказал:
– Извини, Мэлори. – На сей раз он говорил мягким тоном. – Мне не хотелось тебе говорить, но на следующий день после того, как ты уехала, в «Нью-Йорк таймс» появилась большая статья по поводу твоего отъезда из Нью-Йорка и фильма, который должен сниматься в Седихане. Я очень… встревожился.
Мэлори вцепилась в трубку обеими руками.
– Почему? – спросила она.
– Герда отправилась к тебе, чтобы проверить квартиру, и обнаружила…
– Что та разгромлена?
– Так ты уже знаешь?
– Тут не о чем беспокоиться. Просто какие-то кретины порезвились.
– Возможно. Но полицейские еще не арестовали ни одного из тех бандитов, которым задолжал Бен. – Джеймс заговорил быстрее:
– В любом случае, нам с Гердой очень не понравилось, что теперь, после этой статьи в «Нью-Йорк тайме», любой мерзавец знает, где тебя можно отыскать. Ты должна понять: мы желаем тебе только добра.
Мэлори почувствовала, что ее переполняет благодарность к этим заботливым, любящим ее людям.
– Конечно, – ответила она, – и поверь, мне сейчас вправду хорошо. Со мной здесь ничего не случится. Не беспокойтесь. Седихан на самом деле – довольно цивилизованное место.
– Пообещай мне, что ты позвонишь сразу же, как только приедешь в Марасеф.
– В первый же день. Поцелуй от меня Герду.
– Обязательно. – Джеймс помолчал:
– Будь осторожна.
– До свидания, Джеймс. Мэлори положила трубку.
– Вы хмуритесь, – заметил Кери, поднимаясь с дивана. – Наверное, Делаж вам что-то наговорил?
Мэлори покачала головой:
– Обычно он очень спокоен, но сегодня был расстроен, как никогда. Я чувствую себя виноватой: нужно было позвонить ему раньше.
– Вы же не виноваты в том, что почувствовали себя плохо, – ухмыльнулся Кери. – Пойдемте же. Сэбин убьет меня, если я не приведу вас к ужину и вы останетесь без харчей.
– Харчей? – улыбнулась Мэлори. Кери взял ее под руку и повел к двери.
