смывает даже рубцы, остающиеся на сердце.
Гидеон пристально следил за ней. Он сидел на перевернутой кверху днищем лодке, находившейся вне досягаемости для прибоя.
— Он должен вот-вот появиться.
— Да.
Она окинула взглядом берег. В некотором отдалении возвышалось маленькое тростниковое бунгало.
— Я просила Джеффри привезти его сразу же после того, как самолет совершит посадку. — Серена горько усмехнулась. — Ему это наверняка не понравится. Он привык, чтобы именно к нему приходили на поклон.
Взгляд Гидеона устремился к далекому горизонту.
— Ты ненавидишь его?
— Когда-то ненавидела, а сейчас… Даже не знаю. Он страшный человек, но в нем есть кое-какие качества, которыми я невольно восхищаюсь. Он обладает острым умом и является одним из самых знаменитых в Англии банкиров и финансовых экспертов. Насколько мне известно, в ведении бизнеса его отличает кристальная честность. Он превращается в бессовестную скотину лишь тогда, когда дело касается семейных отношений. Если он не способен что-либо контролировать, он просто уничтожает это. Он должен владеть окружающими его людьми. — Серена повернулась и подошла к Гидеону. — Я разрезала соединявшие нас нити, но он заставил меня заплатить за это дорогую цену. До того момента, когда я вернулась к тебе, я даже не подозревала, насколько высока эта цена. Я полагала, что убила разбойника, который подкарауливал меня в засаде, но ошибалась. Я всего лишь убежала от него.
Серена села у ног Гидеона и закопалась ступнями в песок.
— Мне бы хотелось рассказать тебе об этом, — проговорила она со смущенной улыбкой. — Хотя понимаю, что уже немного припозднилась с этим повествованием. Ты хочешь его услышать?
— Да, хочу, — пробормотал Гидеон. — По-моему, это важно для меня.
— Я тоже так думаю. — Она набрала пригоршню песку и позволила ему медленно высыпаться сквозь ее пальцы. — Во-первых, это позволит тебе понять, насколько глубоко ты заблуждался, полагая, что можешь многому научиться у моих аристократических родных. — Серена помолчала. — Наверное, мне стоит начать с моей матери. Она в принципе неплохой человек. Пусть слабый, пусть эгоистичный, пусть не видит ничего дальше своей чековой книжки… Я даже не исключаю, что она могла любить моего отца. По крайней мере с ее слов складывалось именно такое впечатление. Он был автогонщиком, и после его смерти…
Серена на секунду умолкла, глядя на океанские волны, равномерно накатывающиеся на берег.
— Она очень любит деньги. Без них она не ощущает себя полноценной личностью. Короче, она вышла за него замуж, и через полтора года на свет появился Дэйн. Через полгода после этого он развелся с нею. — Губы Серены задрожали. — О, моя мать с радостью дала ему развод. Это выглядело как полюбовная сделка. Мой отчим оставил ей целое состояние в обмен на Дэйна. Поскольку материнские чувства ей были неведомы, такие условия ее вполне устраивали. Годом позже она вышла замуж еще за одного человека, который устраивал ее больше. Этот французский аристократ владел чудесным шато в провинции, где выращивают виноград, но у него не было денег, так что новоиспеченные супруги прекрасно дополняли друг друга. Этот брак устраивал и моего отчима. До тех пор пока мать нуждалась в деньгах, он мог контролировать и ее, и Дэйна. — Серена снова помолчала, а затем добавила: — И меня тоже.
— А что делала в это время ты? — спросил Гидеон. — Тебе нравился Марлбрент?
Она пожала плечами.
— При случае он умел быть обаятельным, но на меня это свое обаяние не тратил. Во время их недолгого брака я училась в школе и потому за все это время виделась с ним только тогда, когда приезжала домой на каникулы. — Лицо Серены внезапно смягчилось. — Но я была безумно рада, когда родился Дэйн. Будучи ребенком, я всегда ощущала одиночество, а тут вдруг появилось живое существо, на которое я могла излить свою любовь. Но, разумеется, из этого ничего не вышло. — На ее лицо вновь набежало облачко. — Мне кажется, что отчим даже не замечал моего существования. До тех пор, пока не решил использовать меня в своих целях.
Гидеон молча протянул руку и взял ее ладонь в свою, боясь прерывать ее рассказ.
— Мне было семнадцать лет, и я училась в монастырской школе в Швейцарии. Я была ужасно, просто до глупости наивной. — Она печально усмехнулась. — Ты даже представить себе не можешь, какой дурой я была! В один прекрасный день в монастыре появился мой отчим и забрал меня на каникулы в Италию. Я ошалела от радости и не могла поверить в свое счастье. Я ведь уже сказала тебе, что в случае необходимости он был просто само обаяние. Во Флоренции он представил меня Антонио дель Монтальдо, и тот путешествовал вместе с нами по всей Северной Италии. Антонио был хорош собой, галантен, носил титул графа и чрезвычайно нравился моему отчиму. — Она снова усмехнулась. — Могла ли я устоять! Я словно попала в сказку. Через две недели после того, как отчим забрал меня из монастыря, мы с Антонио поженились. Он даже предоставил нам свою яхту для того, чтобы мы могли совершить свадебное путешествие к Карибским островам. С нами отправился и он сам. — Губы Серены горько скривились. — Тогда я не увидела в этом ничего необычного. Я купалась, нет, даже тонула в источаемом им обаянии. Они оба без устали хлопотали вокруг меня, а я наслаждалась этим счастьем, изголодавшись по человеческому теплу. Антонио не отличался особой пылкостью, но, поскольку он был у меня первым мужчиной, я просто не понимала… Я как будто очутилась в мире грез. До той самой ночи, когда мы пришвартовались в порту Марибы. Серена закрыла глаза и несколько мгновений не произносила ни слова.
— Проснувшись, я увидела, что Антонио нет в каюте. Я отправилась на его поиски. — Она снова помолчала. — Я нашла его в кровати своего отчима. Они занимались любовью. — Рука Гидеона до боли стиснула ее пальцы, но Серена даже не открыла глаз.
— Я была ошеломлена, находилась буквально в истерике. Помню, как кричала на них, а они смотрели на меня так, как если бы я была всего лишь назойливым москитом.
Серена провела языком по пересохшим губам. Было видно, что слова даются ей с огромным трудом. Гидеон ласково, успокаивающе поглаживал ее по тыльной стороне ладони. Видя, какую боль причиняют ей эти воспоминания, он в какой-то момент хотел остановить ее, но потом передумал. Ей нужно было выплеснуть ту боль, которая копилась в ее душе на протяжении многих лет.
— Потом отчим сел на кровати и заговорил — холодным рассудительным голосом. Он сказал, что они с Антонио любят друг друга, а при том положении, которое он занимает, любой слух о наличии гомосексуальных склонностей может повредить ему. Его деловому и социальному статусу в Лондоне был бы нанесен непоправимый урон. Недоброжелатели за его спиной и без того начинали шептаться об этом, обратив внимание на то, что после развода с моей матерью его практически не видели в обществе женщин. Поэтому он рассудил, что поступит предусмотрительно и разумно, сделав Антонио членом нашей семьи. — Губы Серены сложились в горькую линию. — Разумно… Он употребил именно это слово. Теперь, когда я замужем за Антонио, они могут постоянно «общаться» друг с другом, не боясь досужих пересудов. Мне же предлагалось быть послушной девочкой, держать рот на замке и не путаться под ногами.
Глаза Серены широко распахнулись. В них блестели слезы, вызванные тяжкими воспоминаниями.
— После этого у меня словно помутился разум. Я поняла, что им обоим было наплевать на меня. Они использовали меня в качестве прикрытия для своих противоестественных забав. Я выскочила из каюты, сбежала по сходням и кинулась сама не знаю куда.
— Ты кинулась ко мне. — Голос Гидеона был мягок и нежен — Это был знак свыше, соединивший нас.
Их глаза встретились.
— Теперь я тоже верю в это, но тогда я была растеряна и ничего не понимала. Я находилась в шоке, была потрясена до глубины души и бесцельно бродила по улицам Марибы. Я даже не знаю, как оказалась в том баре, где ты нашел меня. За годы учебы в монастыре монахини постоянно вбивали мне в голову свои представления о том, что такое грех. Когда нас с Антонио венчали, я дала обет быть преданной женой и даже при том, что меня обманули, не допускала даже мысли о том, чтобы нарушить его.
Серена покачала головой, словно удивляясь своей наивности. Сейчас она напоминала обманутого ребенка.
— Возможно, как раз на это мой отчим и рассчитывал. По крайней мере я бы не удивилась, если бы
