— Я должна… — протянула она и слепо огляделась. — Я возвращаюсь в город. Я должна вернуться.
— Я вас подвезу.
— Нет! — Запаниковав, она начала вырываться, но Дэвид крепко держал ее. — Я на машине.
— В таком состоянии вы никуда не поедете! — Он не то подвел, не то подтащил ее к своей машине. — Сидите здесь, — приказал он и захлопнул дверцу.
Не находя в себе сил поступить иначе, Эй Джи съежилась на сиденье и задрожала. Ей понадобится только минута, только одна минута, чтобы взять себя в руки, уговаривала она себя, но дрожь не унималась. Он бросил ее сумочку на заднее сиденье и укрыл ее пледом.
— Вашу машину отведет в город один из членов нашей команды. — Заведя мотор, он повел машину по ухабистой гравийной дороге.
В течение нескольких минут стояла тишина, дождь стучал по стеклам, а она, съежившись, сидела под пледом.
— Почему вы мне не сказали? — спросил он, наконец.
Ей уже стало лучше. Она ровно задышала, чтобы доказать, что владеет собой.
— Чего не сказала?
— Что вы тоже обладаете даром экстрасенса.
Эй Джи свернулась калачиком, закрыла голову руками и зарыдала.
Что, черт возьми, теперь делать? Дэвид мысленно осыпал ругательствами и ее, и себя, ведя машину сквозь дождь под звуки ее рыданий. Он не на шутку испугался, когда увидел ее, стоящую там, судорожно хватающую ртом воздух и белую как простыня. Он никогда не чувствовал ничего более холодного, чем ее руки, и никогда не видел ничего подобного.
Какие бы сомнения он ни испытывал, как бы ни критиковал лабораторные тесты, пятидолларовых медиумов и дорогих ясновидящих, он знал, что Эй Джи увидела что-то, почувствовала что-то, чего не мог ни увидеть, ни почувствовать ни один из них.
Так что же теперь делать? Что сказать?
Она рыдала. Она дала выход своему гневу. Что толку бранить себя, что толку сердиться из-за того, что случилось? Она уже давно смирилась с тем фактом, что время от времени, как бы осторожна она ни была, как бы тщательно ни контролировала себя, она будет срываться и давать волю эмоциям.
Дождь прекратился. Забрезжил молочно-белый солнечный свет. Эй Джи плотно закуталась в плед и выпрямилась:
— Дэвид, простите меня.
— Не нужно извиняться. Лучше постарайтесь мне все объяснить.
— У меня нет объяснений. — Она вытерла щеки рукой. — Я буду вам очень признательна, если вы отвезете меня домой.
— Сначала мы поговорим, и сделаем это там, откуда вы не сможете меня выгнать.
Эй Джи была слишком слаба, чтобы спорить с ним. Она прислонилась головой к окну и не протестовала, когда поворот к ее дому остался позади. Машина мчалась по холмам, на которых располагался город. После дождя в воздухе чувствовалась свежесть, хотя по земле еще стелился туман.
Дэвид свернул на дорожку к дому с высокими окнами, окруженному кедрами. На широкой лужайке распустились весенние цветы.
— А я думала, вы живете в городе.
— Я долго жил там, но потом решил, что надо дышать свежим воздухом.
Он взял с заднего сиденья ее сумочку и портфель. Эй Джи сбросила плед и вышла из машины. Не сказав ни слова, они вместе вошли в дом.
Внутри дом выглядел городским. На стенах висели картины, а на полах лежали турецкие ковры. Она провела рукой по полированным перилам и по короткой лестнице поднялась в гостиную. Дэвид молча подошел к камину и разжег небольшой огонь.
— Вам, наверное, хочется снять мокрую одежду, — нейтральным тоном произнес он. — Наверху в конце коридора ванная. На двери висит халат.
— Спасибо. — Ее уверенность пропала. А ведь именно это преимущество помогало ей держаться на шаг впереди. Эй Джи облизала губы. — Дэвид, не нужно…
— Я заварю кофе. — Он удалился, оставив ее одну.
Она стояла и смотрела, как языки пламени лижут дубовые щепки. В комнате приятно пахло древесиной. Никогда в жизни Эй Джи не чувствовала себя такой несчастной. Она ожидала со стороны Дэвида отпор, потому что и раньше натыкалась на него. И справлялась с ним.
Она стояла, отчаянно борясь с подступающими рыданиями, но ведь она всегда была сильной, уверенной в себе женщиной. В ее намерения не входило разбивать себе сердце из-за Дэвида Брейди или любого другого мужчины. Вздернув подбородок, Эй Джи поднялась по лестнице. Сейчас она примет душ, высушит одежду, оденется и уедет домой. Эй Джи сумеет позаботиться о себе!
Вода помогла. Она успокоила ее опухшие веки и смыла липкий пот с кожи. Вынув из сумочки косметичку, она привела себя в порядок. Эй Джи надела халат Дэвида, стараясь не обращать внимания на сохранившийся запах хозяина. Зато он теплый и уютный!
Она спустилась в гостиную, но там было пусто. Собрав остатки мужества, Эй Джи отправилась искать Дэвида.
Коридор делал повороты там, где это меньше всего ожидалось. В другой ситуации Эй Джи оценила бы уникальность дома, но сейчас она не замечала ни полированных панелей вдоль белоснежных стен, ни дощатых полов, устланных причудливыми коврами. Она шла по коридору к кухне. От доносившегося оттуда запаха кофе у нее забурчало в животе. Остановившись на мгновение, чтобы взять себя в руки, она вошла в кухню.
Дэвид стоял у окна с чашкой кофе, но не пил. Что-то медленно кипело на плите. Вероятно, он об этом забыл. Эй Джи скрестила руки на груди и засунула их в рукава халата. На нее повеяло холодом.
— Дэвид?
Он медленно повернулся в тот же момент, как она произнесла его имя. Что он мог сказать? Она выглядела такой хрупкой. Он не смог бы описать охватившие его чувства.
— Кофе горячий, — промолвил он, наконец. — Присаживайтесь!
— Спасибо. — Она усилием воли заставляла себя держаться так же спокойно, как и он, и села на табуретку у стойки бара.
— Я подумал, что вы, вероятно, голодны. — Он подошел к плите и стал разливать кофе. — Поэтому согрел вам суп.
Эй Джи снова напряглась.
— Вам не следовало беспокоиться.
Не произнеся ни слова, он налил суп и принес ей вместе с кофе.
— Это старинный семейный рецепт. Моя мама обычно говорит, что тарелка супа способна исцелить любую болезнь.
— Выглядит аппетитно, — изрекла она, борясь с желанием разрыдаться снова. — Дэвид…
— Сначала поешьте! — Сел на табурет напротив нее, поставил на стойку бара кофе и закурил. Потягивая кофе и куря, он наблюдал, как Эй Джи лениво помешивает суп. — Это надо есть, а не гонять лапшу по тарелке, — заметил он.
— Почему вы ни о чем меня не расспрашиваете? — выпалила она. — Лучше бы спросили, да и скорее покончили с этим!
За этими словами Дэвид услышал боль. Много боли. Хотелось бы ему знать, где ее корни?
— Я не намерен начинать допрос, Эй Джи.
— Почему? — Когда она подняла голову, в ее взгляде уже читались сила и вызов. — Вы хотите знать, что случилось со мной в той комнате?
Он выпустил облачко дыма и погасил сигарету.
— Конечно хочу. Но думаю, что вы не готовы говорить об этом. По крайней мере, подробно. Почему бы вам просто не поговорить со мной, Эй Джи?
— Не готова? — Она бы рассмеялась, если бы внутри у нее все не было связано узлами. — Это вы
