— Вот имена. — Блэр вытащила из кармана клочок бумаги и протянула его Мойре. — Мне очень жаль.
— Мы знали, что это может произойти. — Мойра спрятала листок под плащ, чтобы он не промок. — Приду в гостиную, когда освобожусь, и вы расскажете обо всем подробно. А теперь я должна сообщить печальную новость семьям.
— Тяжелый груз, — заметила Блэр, провожая взглядом Мойру.
—Она выдержит. — Киан тоже посмотрел вслед девушке. — Королевы нужны и для этого тоже.
Мойра думала, что горе раздавит ее, но она не сломалась. Матери и жены плакали в ее объятиях, и королева искренне разделяла их горе. Она ничего не знала о нападении, но говорила каждой женщине, что ее сын, муж или брат достойно встретил смерть, умер как герой.
Так было нужно.
Тяжелее всего ей пришлось в семье Шона — кузнец и его жена встретили ее с надеждой в глазах. Мойра не смогла сказать им всю правду. Она ушла, оставив родителям юноши эту надежду, и просила их молиться и уповать на то, что их сыну все-таки удастся сбежать из плена и вернуться домой.
Вернувшись в свою комнату, Мойра спрятала листок с именами в шкатулку с изящной росписью, которая всегда теперь будет стоять рядом с ее кроватью. Она понимала, что будет еще не один список потерь. Это первый. Отныне имена всех, кто отдал жизнь за Гилл, будут храниться в этой шкатулке.
Вместе с листком бумаги Мойра положила веточку розмарина и монетку — знак памяти и уважения.
Заперев шкатулку, она подавила желание побыть в одиночестве и подумать о случившемся, и направилась в гостиную, чтобы узнать подробности произошедшего.
При ее появлении все смолкли. Ларкин встал.
— Отец только что ушел. Если хочешь, я попрошу его вернуться.
— Нет, нет. Пусть побудет с твоей матерью и сестрой. — Мойра знала, что муж беременной кузины завтра поведет второй отряд.
— Я разогрею тебе еду. Нет, ты должна поесть. — Гленна не дала Мойре возразить. — Считай это лекарством, но поесть ты просто обязана.
Пока Гленна накладывала еду на тарелку, Киан налил в стакан яблочного бренди.
—Сначала выпей. Ты бледная, как мел.
— После спиртного я разрумянюсь и опьянею, — возразила Мойра, но затем пожала плечами и выпила бренди, словно воду.
— Нельзя не восхититься женщиной, которая может так запросто опрокинуть стаканчик. — Впечатленный, Киан взял у нее стакан и вернулся на место.
— Это было ужасно. Вам я могу признаться. Ужасно. — Мойра села за стол, сжала ладонями виски. — Смотреть на их лица, видеть, как они меняются, знать, что теперь в этих домах навечно поселилась скорбь из-за вести, которую я принесла. Из-за того, что они лишились самых близких и родных людей.
— Это не ты! — Гленна со стуком поставила тарелку перед Мойрой; ее голос звенел от гнева. — Не ты лишила их близких!
— Я имела в виду не войну и не смерть, а печальные известия: их так трудно сообщать... Тяжелее всего было с тем, кого захватили. Шон, сын кузнеца. Родители все еще верят, что он вернется. Я не могла сказать им, что это хуже, чем смерть. Не могла оборвать последнюю ниточку надежды, а теперь жалею — так было бы человечнее.
Она тяжело вздохнула, затем выпрямилась. Гленна права: нужно поесть.
—Расскажите все, что вам удалось выяснить.
—Вампиры прятались в земле, — начал Хойт. — Как и в тот раз, когда напали на Блэр. Тинин сказал, что их было не больше пятидесяти, но наших они застали врасплох. Казалось, враги не боятся смерти — они нападали и бились, словно безумные звери. Двое погибли в первую же секунду, и в суматохе боя вампиры увели нескольких лошадей.
— Почти третью часть всех лошадей отряда.
— Четверо, а может, пятеро захватили сына кузнеца — по словам тех, кто пытался его спасти. Его повели на восток, а остальные держали оборону, отбивая наши атаки. Более двадцати вампиров были убиты, а остальные рассеяны и обращены в бегство.
— Мы победили. Ты должна относиться к этому именно так, — настаивала Блэр. — Просто обязана. В первом же бою твои люди уничтожили более двадцати вампиров. Потери относительно невелики. Только не говори, что любая смерть — уже слишком много, — поспешно добавила она. — Я знаю. Но такова реальность. Так что тренировки сделали свое дело.
— Я понимаю, что ты права, и я все это себе уже говорила. Но все-таки я считаю, что победу одержали вампиры. Им нужен был пленник. Другой причины для нападения быть не могло. Перед ними стояла одна цель — захватить живого, причем любой ценой.
— Не буду спорить. Но я бы не стала говорить об их победе. Глупая и ненужная трата сил. Если бы вампиры остались и продолжили бой, то потерь у нас было бы больше — убитыми и пленными. Думаю, Лилит отдала приказ в порыве гнева, импульсивно. Но как стратегия это никуда не годится.
Мойра ела, не чувствуя вкуса пищи.
— Она действовала приблизительно в том же духе, когда отправила к нам Кинга. Мелочно и злобно. Но ей это казалось забавным. Она думала, что посеет панику, подорвет наш дух. Лилит совсем нас не знает. Ты прожил вдвое меньше ее. — Мойра повернулась к Киану. — Но понимаешь нас гораздо лучше.
— Я нахожу людей интересными. А она... в лучшем случае вкусными. Вам не обязательно знать, что думают коровы, чтобы растить их для бифштексов.
— Особенно если в твоем распоряжении куча народу, чтобы пасти их, — вставила Блэр. — Это я продолжаю твою метафору. Я обидела ее девчонку, и Лилит хочет отомстить. Мы захватили три ее лагеря — а сегодня утром очистили еще две деревни.
— Деревни были пустыми, — сказал Ларкин — Она не потрудилась расставить там ловушки или разместить гарнизоны. Кроме того, Гленна рассказала, как вы провели Лилит, пока мы отсутствовали.
— Короче говоря, зуб за зуб. Но ее потери больше наших. Хотя семьям погибших от этого не легче, — добавила Блэр.
— А завтра я отправлю следующий отряд. Фалин поведет его. — Мойра протянула руку Ларкину. — Я не могу его оставить. Я, конечно, поговорю с Шинан, но...
— Нет, позволь мне сделать это. Думаю, отец уже разговаривал с ней, но я сам ее навещу.
Мойра кивнула.
— Как Тинин? Он серьезно ранен?
— В бедро. Хойт позаботился о раненых. Когда мы расставались, с Тинином все было в порядке. Ночью они будут в безопасности.
— Хорошо. Будем молиться, чтобы утром выглянуло солнце.
У нее была еще одна обязанность.
Женщины сидели в общей комнате рядом с их спальнями, где они обычно читали, шили или просто сплетничали. Мать Мойры устроила здесь милую, очень женственную гостиную с большим количеством гобеленов, многочисленными подушками и цветущими растениями в горшках.
Камин обычно топили дровами из яблони, распространявшими тонкий аромат; канделябры на стенах изображали крылатых фей.
После коронации Мойра разрешила служанкам переделать свою комнату. Но гостиная осталась точно такой же, какой она ее помнила,
Теперь все женщины собрались здесь, ожидая, пока королева оправится спать или просто отпустит их.
При виде королевы все встали и присели в реверансе.
— Здесь мы все равны. Теперь мы просто женщины. — Мойра обняла Кэру.
