Она плакала. Сердце ее разрывалось от горя. Лежа на кровати, где они в последний раз любили друг друга, и прижимая к сердцу письмо любимого, Мойра изливала в слезах свою скорбь.
Большую часть времени он проводил в темноте—в компании бутылки виски. Когда у тебя впереди вечность, думал Киан, десяток-другой лет можно потратить на размышления. Может, лет через сто удастся изгнать эту любовь из своей проклятой, вечной жизни.
Конечно, он вернется к прежнему образу жизни. Обязательно. Вновь займется бизнесом. Отправится в путешествие. Но сначала будет пить. Год или два беспробудного пьянства не могут навредить вампиру.
Киан знал, что с Мойрой все в порядке. Она восстанавливает страну, проектирует памятник, который собирается установить в долине следующей весной. Тела павших давно преданы земле, и на панихиде королева сама зачитала их имена — список составил почти пятьсот человек.
Киан узнал это от остальных членов круга шести, которые тоже вернулись и рассказали ему подробности, слышать которые ему совсем не хотелось.
Хорошо, что Блэр с Ларкином живут в Чикаго и не докучают ему своими предложениями встретиться. Люди, которые провели с ним столько времени, должны понимать, что у него нет никакого желания общаться.
Черт возьми, в его планы входило ближайшие лет пятьдесят предаваться пороку. Когда этот срок истечет, большинство из них будут уже мертвы.
Киан налил себе еще виски. По крайней мере, он еще не дошел до того, чтобы пить прямо из горлышка.
Хойт и Гленна уговаривали его провести Рождество вместе с ними. Рождество, черт бы его побрал! Какое ему дело до Рождества? Пусть уезжают в Ирландию, в дом, который он им подарил, и оставят его в покое.
Интересно, празднуют ли Рождество в Гилле? Киан дотронулся до серебряного медальона, который не снимал ни днем, ни ночью. Ему просто не приходило в голову спросить об этом обычае. Но святки там, похоже, есть — с горящими поленьями и с музыкой. Но к нему все это уже не имеет никакого отношения.
Мойра будет праздновать. Замок Гилла засияет от света тысяч свечей. Повсюду развесят веточки остролиста.
Черт, что ж ему так больно? Сколько океанов виски нужно выпить, чтобы заглушить эту проклятую боль?
Нахмурившись, он прислушался к гудению лифта. Ведь приказано же этому тупому швейцару никого не впускать. Он сломает ему шею, как сгоревшую спичку.
Ладно. Лифт все равно заперт изнутри. Вторая линия обороны.
Подняться они смогут, а войти — нет.
Двери лифта раздвинулись, и, не успел он выругаться, как в темную комнату шагнула Гленна.
—Боже милосердный. — В ее голосе слышались нотки раздражения, через секунду зажегся
свет.
Яркое освещение резало глаза, и поток ругательств, которые извергал Киан, был долгим и откровенным.
— Посмотри на себя. — Она поставила большую, красиво упакованную коробку, которую принесла с собой. — Сидишь в темноте, как...
— Вампир. Уходи.
— Здесь все провоняло виски. — Она по-хозяйски прошла в кухню и включила кофеварку. Потом вернулась и обнаружила, что Киан сидит в прежней позе.
— И тебя с Рождеством. — Гленна склонила голову набок. — Тебе нужно побриться, постричься — когда-нибудь, когда у тебя улучшится настроение, я попрошу тебя о таком одолжении. Побриться, — повторила она, — постричься и принять ванну — тут воняет не только виски. Киан ухмыльнулся.
— Хочешь потереть мне спину, рыжая?
— Если это поможет. Послушай, Киан, может, приведешь себя в порядок и поднимешься со мной в квартиру? Я приготовила роскошный рождественский ужин. Сегодня Рождество, — пояснила она в ответ на его удивленный взгляд. — Уже девять часов, а мне пришлось оставить своего мужа дома, потому что он такой же упрямый, как и ты, и считает верхом неприличия являться к тебе без приглашения.
— Уже прогресс. Не нужен мне ваш ужин. И кофе твой не нужен, зря ты его варишь. — Он поднял бокал. — У меня есть все, что мне сейчас необходимо.
— Отлично. Ну и сиди тут, пьяный, вонючий и несчастный. Но может, это тебе понравится.
Она положила коробку в яркой подарочной упаковке ему на колени.
—Открой.
Киан взглянул на коробку без всякого интереса.
—А у меня нет для тебя подарка.
Гленна присела у его ног.
—Открой, и будем считать, что ты сделал мне подарок. Пожалуйста. Мне это важно.
—И тогда ты уйдешь?
—Уйду.
Чтобы отделаться от нее, Киан поднял крышку, обклеенную серебристой бумагой, сдвинул в сторону слой тонкой, блестящей ткани.
На него смотрела Мойра.
—Черт бы тебя побрал, черт бы тебя побрал, Гленна. — Ни виски, ни воля не помогли ему справиться с чувствами; голос его дрожал. Киан взял в руки портрет в раме. — Потрясающе. Она прекрасна.
Гленна изобразила Мойру в тот момент, когда она извлекала меч из камня. В ее глазах — задумчивость и сила. Вокруг — зелень лугов, серебристый туман. Новая королева держит в руках сверкающий меч, острие которого устремлено в небеса.
— Я думала... Я надеялась, что эта картина будет напоминать о том, как ты помог Мойре, о том, как много ты ей дал. Без тебя она бы не стояла у камня. Без тебя не было бы Гилла. Без тебя я не сидела бы тут. Все мы не выжили бы друг без друга. — Она накрыла его ладони своими. — Мы все еще круг, Киан. И останемся им навсегда.
— Я ушел ради нее. Ради нее.
