Глава 50
Везувий, почуяв родные запахи издалека, предупредительно заскулил и завилял хвостом, так что доктор не удивился, услышав шаги и тихие голоса возле лагеря. Но как только Меррилл близко увидел озаренное лунным светом лицо Уитни, он сразу понял: произошло нечто ужасное. В ее широко раскрытых глазах метался страх. Меррилл бросился к ней.
— Мира, что случилось?
Она замотала головой и молча прошла мимо. Остальные следовали за ней. За Райтом и Крузом плелся незнакомец — лоб в морщинах, хмурое лицо, карие глаза, сильная челюсть, заросшая неровной бородой. Меррилл сразу же определил, что перед ним мусульманин. Под расстегнутой курткой у него на поясе топорщились блоки взрывчатки. Господи, экстремист-смертник! Доктор потянулся к пистолету, но тут из темноты джунглей выступили Феррел и Якобсон.
— Что здесь происходит? — с отвращением спросил Меррилл.
— Он теперь с нами, — ответил Райт.
И это все? Никаких объяснений?
— Он террорист! — закричал Меррилл.
— Это уже в прошлом, — сказал капитан.
Меррилл не мог понять, какие события заставили Райта забыть о здравом смысле. Лицо доктора покраснело от ярости.
— Я отказался от джихада, — торжественно произнес араб, глядя в землю. — И я более не приверженец ислама.
Ученый не сводил гневного взгляда с Аль-Азиза. Никто не знал, что у Меррилла были друзья, которые работали в Израиле на раскопках, изучая древние поселения греков, египтян и вавилонян. Однажды в пятницу вечером археологи отправились на рынок. Именно в это время двое шахидов пожелали отдать свою жизнь за жизнь четырнадцати случайных прохожих — в их числе оказались коллеги Меррилла. С тех пор у него были личные счеты с террористами.
Ученый не мог справиться с эмоциями.
— Мне наплевать на то, кто ты теперь. Вполне достаточно, что ты был экстремистом. Именно из-за таких, как ты, мир погрузился в хаос, а вы, — Меррилл показал на пояс Аль-Азиза, — продолжаете губить невинных. Мужчин, женщин, детей… вам наплевать, кто погибнет, вас интересуют только девственницы из волшебных сказок. — Доктор наклонился к Аль-Азизу. — У меня есть для тебя новость, приятель. Тебя не ждут прекрасные гурии. Тебе приготовлено специальное местечко в аду.
— Папа, — вмешалась Мира.
Он почувствовал, что дочь хочет, чтобы он остановился, но по ее тону понял, что она не будет настаивать. «Вот и хорошо, ведь я еще не закончил», — подумал Меррилл.
— Ты олицетворяешь неслыханное зло.
— Я знаю.
— Ты… Что?
— Я знаю, — повторил Аль-Азиз, — правду о том, кем я был и во что верил.
Ослепленный гневом доктор с трудом осмысливал слова араба. Он раскаивается в своих убеждениях? Быть того не может. Меррилл хотел обрушить на него новые обвинения, но что-то заставило его замолчать.
— Пожалуйста, — сказал Аль-Азиз. — Я понимаю, что не заслуживаю прощения, но все равно прошу вас: простите меня.
Меррилл напрягся. Все его существо жаждало мести — ведь этот человек помогал убивать сотни, даже тысячи людей. Но голос Бога, которому всю жизнь молился Меррилл, заглушил его горькие сомнения, требуя единственного, чего он не хотел дать, — прощения.
В его душе кипела борьба. Что выбрать? Месть. Милосердие. Возмездие. Сопереживание. Осуждение. Прощение. Меррилл не мог более сопротивляться — он понял, что должен сказать, — и опустил голову, не в силах посмотреть в глаза Аль-Азиза.
— Я прощаю тебя, — сказал он.
А потом произошла удивительная вещь — еще несколько минут назад он мог застрелить этого человека за подобную попытку: Аль-Азиз шагнул вперед и обнял Меррилла.
— Благодарю тебя, мой друг, — сказал араб. — Твое сердце больше моего.
Он заплакал. Меррилл тоже не смог удержать слезы. Ни один из них не думал, что примирение возможно. Годы ненависти и непонимания исчезли.
Радоваться пришлось недолго, ибо драгоценное время уходило, а между тем вопрос жизни и смерти не терпел отлагательств. На плечо доктора легла легкая рука. Он отстранился от Аль-Азиза и повернулся к Мире. Она улыбалась ему, ее влажные глаза блестели. Он взглянул на серьезные лица обступивших его товарищей — произошедшее глубоко взволновало каждого, однако никто из них не забыл об убийцах, которые были еще страшнее террористов.
— Расскажите же, в конце концов, что с вами случилось? — снова спросил Меррилл.
— Исполины, — ответила Мирабель. — Они живы.
Глава 51
У Меррилла подкосились ноги, и он присел на поваленное дерево.
— Что это значит?
— Живы и брыкаются будь здоров, — сказал Райт. — Воскресли, как криолофозавры. А может, отсиделись где-нибудь.
— Исполины? — Меррилл сомневался в осведомленности своих друзей, за исключением Якобсона, и обратился к нему: — Вы уверены?
— Совершенно, — подтвердил тот, — Если описание Аль-Азиза соответствует действительности.
Меррилл повернулся к новому члену команды.
— Ты их видел?
Аль-Азиз кивнул и, запинаясь, пересказал доктору свою ужасную историю во всех подробностях, причем, как убедился Меррилл, араб не читал Ветхого Завета и ничего не знал о нефилимах. Сбивчивое повествование бывшего экстремиста и предположения самого ученого, основанные на археологических находках, складывались в общую картину. Одно лишь вызывало у доктора недоумение: как великаны могли выжить в течение двенадцати тысяч лет в Антарктиде?
— Это очень плохо, — сказал Меррилл, когда Аль-Азиз умолк. — Совсем плохо.
Райт уселся напротив Меррилла.
— А говорил, что будешь бесполезен.
— Я начинаю жалеть, что ошибся, — пробормотал доктор.
Капитан хотел знать все о новом враге — так же как раньше о криолофозаврах. Меррилл сосредоточился, стараясь припомнить все почерпнутое им в Писании и других источниках.
Он встал, открыл свой рюкзак и вытащил старую книгу в черном кожаном переплете.
— Ты взял с собой Библию? — удивился Круз.
— Я всегда беру ее с собой, — ответил Меррилл, снова устраиваясь на упавшем стволе.
— Присаживайтесь, — предложил он остальным. — Это может занять некоторое время.
Все расселись вокруг, как дети, собравшиеся у походного костра, чтобы послушать страшную историю. Меррилл перелистал страницы до того места, где исполины упоминаются в первый раз, и начал читать вслух:
— «Когда люди начали умножаться на земле, и родились у них дочери; тогда сыны Божии увидели
