— Мы правду говорим! — не выдержал Роуэн.
Он знал, что ему не положено вступать в разговор, когда беседуют взрослые, но не мог спокойно стоять и слушать обвинения во лжи.
Черные глаза Огдена свирепо глянули на него. Роуэн заставил себя продолжать.
— Все в Рине… все болеют из-за того, что вы наделали, — сказал он. — Мы с Аллуном ушли, чтобы… чтобы найти вас. Просить, чтобы вы перестали…
Тут к его глазам подступили слезы. Он сдерживался, как только мог, но слезы вырвались наружу и градом покатились по щекам.
— Букшахи знали, что придет беда, — всхлипнул он. — Они слышали ваши дудки… они, наверно, поняли, что вы задумали. Звездочка хотела мне рассказать, а я не стал ее слушать. Она увела все стадо подальше от деревни, вверх по Реке. Она всех спасла, только нескольких маленьких телят не сумела. А люди — мама, сестренка… Они там лежат совсем беспомощные. И когда придут зибаки…
У Роуэна комок подступил к горлу.
— Помогите, ну пожалуйста, помогите, — только и смог он сказать. — Нельзя, чтобы пророчество стало правдой. Нельзя!
Выражение лица Огдена изменилось. Теперь, казалось, он не столько разгневан, сколько удивлен. Он внимательно посмотрел на предвестников, которые молча стояли рядом с ним.
Два мальчика, казалось, тоже ничего не понимали. А вот Зеел нахмурилась и неодобрительно покачала головой.
— Это уловка, — сказала она. — Что ты слушаешь этого мальчишку? Его заслали, потому что он тебе понравился, когда ты вчера вечером с ним познакомился. И этого, другого, тоже заслали: у него есть дудка — он наполовину бродник. — Она заговорила громче: — И если эта так называемая болезнь — проклятие, почему они двое не заболели? Да потому, что никакой болезни вообще нет, а их послали, чтобы они нас выследили!
— Неправда! — выкрикнул Роуэн, бросая яростные взгляды то на Аллуна, то на Огдена.
Да что же это такое? Похоже, бродники думают, что жители Рина — предатели.
Огден молчал.
— Зря мы ответили на их призыв, — не унималась Зеел. — Конечно, враги следили за нашими воздушными змеями. А вы теперь еще возитесь с этими лазутчиками. Они нарочно нас задерживают! Именно этого они и добиваются! Мы теряем драгоценное время! Вперед! Вперед через провал Унрин в Золотую долину, как мы и собирались. Потом будет поздно!
У Роуэна все внутри сжалось. Он внимательно смотрел на Зеел, приемную дочь Огдена. Под прямыми черными бровями он видел ее светлые глаза. Он видел, какая она рослая и широкоплечая. Сейчас, когда она была в гневе, с ее лица словно спала маска.
Да если убрать перья, цветы, длинные волосы, смуглые босые ноги и пестрый шелк, а вместо всего этого представить себе узкую одежду серого цвета, тяжелые башмаки, черную полоску на лбу от волос до носа, Зеел окажется точно такой, какими в книгах изображают зибаков. Самой настоящей девочкой из этого племени.
Он показал на нее рукой и крикнул:
— Это ты! Это ты — враг! Ты — лазутчик! Это ты нашептала ядовитые речи бродникам и предала всех нас. Ты все это наделала! Ты!
15. Тьма и свет
Роуэн бросился к Зеел, но успел заметить, как она удивлена его яростным порывом. Он кинулся к ней с кулаками, она же стояла совершенно спокойно, даже не делая попытки защититься.
Огден вцепился в мальчика, оттащил его назад и велел ему успокоиться.
Роуэн попытался вырваться из железной хватки, он задыхался, кашлял, все еще находясь во власти гнева, который не отпускал его. В ушах шумело, поэтому он не сразу разобрал, что говорит ему Огден.
А тот кричал:
— Ты ошибся, Роуэн. Послушай меня! Послушай!
Постепенно Роуэн пришел в себя. В нем утих гнев. Он больше не вырывался, а стоял, замерев, рядом с Огденом.
— Вот так-то лучше, — сказал Огден. Он посмотрел на Аллуна, и впервые его лицо просветлело. — Этот парнишка из Рина гораздо сердитее, чем кажется, — сказал он с легкой усмешкой. — Теперь понятно, почему ему покорилась даже Гора.
— Вот и правильно, что сердитый, — сказал Аллун, даже не улыбнувшись в ответ. — Я, слепец, ничего не заметил. Ваша предвестница Зеел — из зибаков. И вы прекрасно это знаете.
— Я о своем племени знаю все, — тихо сказал Огден. — Зеел — найденыш, мы подобрали ее на берегу Моря и взяли с собой. Родом она из зибаков, это точно. Мы-то это сразу поняли, хотя особо об этом не распространялись. Боялись, что, например, водяные люди могут поступить так же, как сейчас наш юный друг Роуэн.
Он сжимал плечо Роуэна, и голос его был грустен.
Роуэн смотрел на Зеел. Она стояла гордо, не отводя глаз, но в них виднелась боль. Мальчик пытался заставить себя опять разозлиться, но сделать этого никак не мог.
— По происхождению Зеел из зибаков, а по воспитанию — из бродников, — продолжил Огден. — Она наша. Она, если надо, умрет за нас. Если и есть у нас враг, то это не Зеел. Даже не думай. Зеел не сказала бы мне ничего, во что бы сама не верила. — Он сдвинул брови. — Знайте и другое, жители Рина. Бродники не причиняли никакого вреда своим друзьям.
— Так почему же вы пришли, когда вас никто не ждал, и ушли так же внезапно? — спросил Аллун.
— Мы пришли, когда почуяли, что в вашей земле что-то не так, — без затей ответил Огден. — Мы почуяли беду. Вот и пришли к вам, потому что вы друзья, чтобы посмотреть, уж не случилось ли с вами чего. Но вы нас неласково встретили. Мы поняли, что за улыбками скрывается гнев. Нам запретили входить в деревню и велели остаться на холме.
— Но это же из-за горной ягоды! — воскликнул Роуэн.
Огден удивленно замолчал.
— Только-то? — сказал он наконец. — Неужели из-за какой-то там ягоды ваше племя закрыло для нас свои сердца? — Он нахмурился. — Боюсь, пастушок, ты ошибаешься. Ты, наверное, чего-то не знаешь. Чего-то самого…
Аллун замотал головой.
— Нет, Огден, — вздохнул он. — Все Роуэн знает. Жители Рина — это и впрямь трудно понять — хотели сохранить в тайне свою горную ягоду. Они хотели собрать большой урожай, да так, чтобы об этом никто не прознал, и в следующем году повыгоднее продать его на побережье.
Огден с изумлением слушал его.
— Да какая же это тайна, Аллун? — спросил он. — Мы знали о ягоде еще тогда, когда до Рина был день пути. Мы слышали ее запах. Мы видели пятна от ее сока на перьях птиц. И кому это в голову пришло делать тайну из еды, чтобы от этого выгадать? Ты точно знаешь…
— Точно, — твердо ответил Аллун. — Если вы почувствовали, что жители Рина чего-то недоговаривают, так причина была только в этом. Вот и все.
Огден посмотрел на трех предвестников, но те, казалось, были поражены даже больше, чем он.
— Просто невероятно, — пробурчал он. — Никогда я не пойму народ твоей матери, Аллун. Никогда, хоть сто лет проживу. — Он развел руками. — А мы-то что подумали: вы с зибаками объединились против
