исследовал взаимоотношения армии и государства в истории Германии на протяжении X–XX вв., подверг критике концепцию преемственности прусско-германского милитаризма от времен Фридриха II вплоть до 30-х годов нашего столетия».[147]
В том, что оно не германского происхождения, — мы уже убедились. Но откуда оно пошло? Это интересно и в том плане, что показало бы последствия этой идеи у подвергшегося ее воздействию народа.
Понятие «чистой крови» появилось в созданной в конце XV в. великим инквизитором Хуаном Торквемадой испанской инквизиции. Хуан Аьоренте, занимавший в 1789–1791 гг. пост главного секретаря испанской инквизиции в Мадриде, в списке ее основных понятий упоминает: «Чистота крови. На языке инквизиции принадлежать к чистой крови значит не происходить ни от евреев, ни от мавров, ни от еретиков».[148]
В 1496 г. статут «чистоты крови» (limpieza de sangre), подготовленный доминиканской инквизицией Испании, утвердил папа римский Александр VI, в дальнейшем он вводится в монастырях и университетах, а затем и в других областях испанского общества, запрещая получение образования и занятие каких-либо должностей людям, имеющим среди своих предков мавров (арабов и берберов) или евреев.
Эти законы прямо противоречили многовековым традициям того, что сами испанцы называют «сосуществованием» (la convivencia) — в арабской Испании христиане (потомки уже смешавшихся готов и испано-римлян), евреи и арабы мирно жили рядом, сближаясь и взаимно обогащая свои культуры. «К занятию государственных должностей доступ был открыт не только мусульманам, но и евреям и христианам. И те, и другие образовывали особые общины, пользовавшиеся широкой автономией и управлявшиеся собственными законами. Так, например, жители г. Толедо, подобно другим мозарабам, судились на основании вестготского кодекса Fuero Juzgo»[149] (мозарабы — христиане в арабской Испании, название их буквально значит «арабизировавшиеся»: все они владели арабским языком не хуже чем родным). «Взаимная близость была столь велика, что, например, день св. Ивана и новый год мозарабы и мусульмане праздновали вместе». «Брачные союзы между христианами и мусульманами были обычны, причем мусульманский закон не требовал, чтобы христианка, вступающая в брак с правоверным, непременно принимала ислам. Тем не менее случаи добровольного принятия ислама были весьма часты».[150] Внешний вид и разговорный язык христиан и евреев изменился под влиянием арабов; смешение культур дало результат в виде прекрасной архитектуры, развития образования (Толедская школа перевода ознакомила Европу с трудами античных классиков и арабских ученых), ремесла и сельского хозяйства (арабы принесли с собой культуры шелка, риса, лимона, кроме того, они создали целую систему искусственного орошения).
Одновременно с введением этих законов Торквемада добился изгнания из Испании евреев (в 1492 г.) и мавров (в 1502 г.). В Испании остались крещеные мавры (мориски) и евреи (марраны), история которых в XVI в. поистине драматична. Одно лишь подозрение в наличии дальних «нечистых» предков превращало человека в изгоя, что описал в драме «Крестьянка из Хетафе» великий Лопе де Вега (1562–1635) — испанского дворянина дона Фелиса оклеветали, написав на него анонимный донос, что он — мориск, что его дед был мавром по имени Зулема. Двери домов, где раньше дон Фелис был желанным гостем, для него теперь закрыты, а слуга поясняет ему:
Для мавров вход сюда закрыт.[151]
И поясняет, в полном согласии с нацистскими «законами о защите чистоты крови»:
Вывод:
(Больше всего это напоминает США времен расовой сегрегации и посвященный этому роман Льюиса Синклера «Кингсблад, потомок королей» (1947 г.).)
История борьбы за «чистоту крови» в Испании (дискриминации и изгнания крещеных мавров и евреев) наглядно показала, к чему приводят подобные теории. «В 1609 г. был издан закон об изгнании морисков. Считают, что было изгнано 500 тыс. морисков (некоторые полагают, что даже 800 тыс.), представлявших в хозяйственном отношении очень важный элемент. Мориски занимались различными промыслами, главным образом шелководством, держали в своих руках торговлю и показывали образцы ведения сельского хозяйства».[155] Страна потеряла от 5 до 10 % своего населения, запустели целые области (где мориски составляли значительную часть жителей). «Характерно, что король Филипп III, подписавший акт об изгнании морисков, уже в 1611 г. в ответ кортесам на их просьбу об оказании помощи высшим сословиям государства должен был заявить, что из-за ухода из страны морисков казначейство испытывает такие большие трудности, что о помощи народу нельзя даже и думать».[156]
Испанцы, потерявшие образованных и трудолюбивых сограждан, были заняты сбором бумаг для подтверждения «чистоты» своей крови. «XVII век характеризуется глубоким упадком политической и экономической жизни Испании»,[157] «начало XVIII в. встретило Испанию уже лишенной прежнего могущества»,[158] ее владения стали предметом дележа между соседними странами («Война за испанское наследство», 1701–1714 гг.). Горький, но закономерный результат — борьба за «чистоту крови» всегда приводит именно к этому.
По поводу экономической ситуации в Германии будет подробно сказано в пятой главе, пока же ограничусь таким примером. Борьба за «чистоту крови» быстро пришла и в науку — профессор Филипп Ленард, которого нацисты возвели в ранг самого выдающегося физика Германии и даже назвали его именем физический институт всемирно известного Гейдельбергского университета, прямо заявил в вышедшем в 1936 г. учебнике «Немецкая физика»: «наука создается расой и определяется чистотой крови»[159] (что, в общем-то, вполне логично следует из расовой теории). «Филипп Ленард смог убедить Гитлера, что ядерная физика и теория относительности используются евреями для разложения немецкого народа»,[160] поэтому на развитие этих направлений в Германии был наложен запрет, итог: «До Гитлера мировой центр ядерных исследований находился в Геттингене; после 1933 г. он переместился в США»,[161] «созданием атомной бомбы США обязаны двум ученым, изгнанным за еврейское происхождение из Германии и Италии, — Альберту Эйнштейну и Энрико Ферми (он построил первый
