Она постарела, но все еще оставалась красавицей и ухоженной женщиной из высшего света.
– Здравствуй, мама… Я так рад тебя видеть!
Гаррик ничуть не лукавил. Он никогда не переставал любить свою мать и знал, что его долгое отсутствие сильно огорчало ее.
Отстранившись, графиня окинула сына внимательным любящим взглядом.
– Ты стал таким мужественным и красивым, Гаррик. Такой высокий… смуглый. Но, дорогой, тебе следует пудрить волосы. Так сейчас делают все молодые мужчины, следующие моде. И еще тебе нужно сходить к портному.
Гаррик широко улыбнулся.
– Там, на Барбадосе, никто не пудрит волосы. И зачем портной? Неужели я так плохо одет?
– Ну, честно говоря, твой камзол давно вышел из моды… Так уже никто не одевается, – серьезно проговорила Элеонора. – Но не волнуйся, я сама позабочусь о хорошем портном, дорогой мой… Тебе, пожалуй, будет к лицу малиновый цвет, да и немного золотой тесьмы тоже не помешает… – Она неожиданно коснулась его щеки и прошептала: – Я так рада, что ты вернулся!
В глазах ее стояли слезы.
Неожиданно Гаррик увидел стоявшего на террасе графа.
Он не мигая смотрел на сына гипнотизирующим взглядом голубых глаз. Этот взгляд Гаррик не забудет никогда… Его захлестнула волна противоречивых чувств. Он вспомнил, каким тяжелым, обвиняющим взглядом отец окинул сына четырнадцать лет назад у развалин старинной крепости, где пропал Лайонел. Вспомнил гнусные сплетни, которые поползли после исчезновения брата – дескать, раз Лайонел де Вер не найден, значит, он мертв, и Гаррик теперь единственный наследник графа Стэнхоупа.
Но он не убивал своего брата! И никогда не стремился стать единственным наследником графа Стэнхоупа.
И тут Гаррик внезапно почувствовал себя виноватым. Ведь в тот злосчастный вечер он хотел оказаться на месте удачливого старшего брата, разве нет?
Взяв мать под руку, сын ласково произнес:
– Пойдем в дом, мама.
Коротким свистом подозвав собаку, они с матерью направились к дому.
– Какая у тебя чудесная собака, – улыбнулась графиня, наклоняясь, чтобы погладить сеттера.
– Здравствуй, Гаррик, – почти бесстрастно произнес граф без тени улыбки.
Гаррик тоже не улыбнулся.
– Милорд. – Он почтительно склонил голову.
Арлен опирался на трость, но в остальном он выглядел вполне здоровым. Во всяком случае, он никак не походил на человека, которому осталось жить год-два от силы.
Граф внимательно оглядел сына с ног до головы и с неодобрением отметил немодного покроя камзол и ненапудренные волосы. Потом, мельком взглянув на собаку, категорическим тоном произнес:
– Нам необходимо многое обсудить. – Граф двинулся в сторону гостиной.
Графиня с сыном покорно последовали за ним. Улучив минуту, Гаррик наклонился к матери и поцеловал ее в щеку.
– Давай потом покатаемся в городском парке? – с улыбкой предложил он.
Голубые глаза графини радостно просияли.
– С удовольствием, – тихо ответила она и добавила, понизив голос почти до шепота: – Я так тосковала по тебе, дорогой, и так рада, что ты наконец вернулся!
Гаррик почувствовал себя безмерно виноватым перед матерью.
– Я тоже рад, – отозвался он.
Это было правдой, увы, лишь наполовину.
Вслед за отцом Гаррик вошел в огромную библиотеку. Граф не спеша опустился в массивное кресло, сел за внушительный дубовый стол. Гаррик молча занял кресло напротив, сеттер лег у его ног.
Стены библиотеки были до потолка уставлены стеллажами с книгами, и в просторной комнате казалось темно, несмотря на свет огромной хрустальной люстры, свисавшей с высокого потолка.
– Надеюсь, твое путешествие на сей раз обошлось без приключений? – негромко поинтересовался граф, приподняв бровь. Он заметно поседел за это время.
– Я добрался до Лондона вполне благополучно. Однако должен сказать, отец, вы не выглядите смертельно больным, – дерзко заметил Гаррик.
Граф молча откинулся на спинку кресла и, помолчав, произнес:
– Я дважды пытался заставить тебя вернуться в Англию. Пришлось прибегнуть к хитрости.
Гаррик с трудом сдержал закипающий гнев.
– Я не собираюсь слишком долго прохлаждаться в Лондоне. Через две недели я возвращаюсь на Барбадос.
Глаза графа округлились от удивления.
