всех допущенных ею логических неувязках.
– Это… Твои слова звучали так, что в них охотно поверила бы моя мать, – сказал он наконец.
– Почему? – Мария улыбнулась. – Она была философом?
– Нет. Она была цыганкой.
Новая знакомая Тео не успела ответить, как он понял, что совершил серьезную ошибку.
– Выходит, ты все же издевался надо мной! – холодно заметила она. – Я предупреждала: будешь смеяться – слова больше от меня не услышишь!
– Но это правда! Моя мать и в самом деле была цыганкой. Она верила в судьбу, в предсказания будущего, в древние снадобья, в те же теории, что и ты. Я не в состоянии сейчас прокомментировать твои взгляды с помощью научной терминологии, но я верю тебе! Это многое объясняет.
– В таком случае моя мать была королевой Сиама. Оставим это. Я начинаю мерзнуть. Где ты живешь?
– Снимаю номер в отеле.
– В каком?
– Большое здание рядом с колледжем.
– «Джури»?
– Да, – подтвердил Тео почти со стыдом.
– Что ж, спасибо, что заплатил за кофе.
Все его попытки на обратном пути убедить Марию, что она неправильно его поняла, оказались безуспешными. Выпить в знак примирения она тоже отказалась. Вручив Тео книги, Мария сухо попрощалась:
– Спокойной ночи.
Гилкренски смотрел вслед «мини», зная, что должен увидеться с Марией вновь – она задела в нем некие тайные струны. В номере Тео, не раздеваясь, вытянулся на кровати и долго изучал потолок, озадаченный нахлынувшими чувствами, неуверенный в том, каким будет его следующий шаг.
Через некоторое время он раскрыл телефонный справочник, но имени новой знакомой там не значилось. Квартиру, наверное, снимает, подумал Тео и удивился, ощутив укол ревности при мысли, что она может жить не одна. Ревность была для него чувством совершенно новым.
На протяжении следующего рабочего дня в центре микроэлектроники Теодор Гилкренски мысленно постоянно возвращался к Мэри Энн Фоули. Он решил даже провести небольшое расследование, однако, как оказалось, никто ничего не знал о его новой знакомой. Во время перерыва на ленч Тео отправился в один из самых солидных книжных магазинов города, кое-что купил там и исполнился твердого намерения провести вечер у аппарата для чтения микрофильмов.
Но Марии в библиотеке не было. Гилкренски подхватил книги и вышел в университетский двор, то и дело посматривая на прогуливавшихся по кампусу студентов.
Склонившуюся над пачкой бумаг фигурку с копной рыжих волос он увидел в тихом уголке под вишневым деревом. Мэри Энн увлеченно беседовала о чем-то с… молодым человеком.
Чувства Тео смешались. Наиболее острым было ощущение предательства: значит, самым сокровенным она делилась не только с ним. Был и обыкновенный страх: уж не с этим ли парнем она делит кров, возможно, он даже разделяет ее взгляды… любит ее…
И было чувство огромного облегчения: он все-таки нашел ее!
Несколько мгновений Гилкренски следил за раскрасневшимся в споре лицом Мэри Энн, блеском ее глаз, игрой солнечных лучей в медных волосах. Затем, набравшись мужества, он преодолел полтора десятка разделявших их метров.
– Привет! Тебя что, опять выгнали из библиотеки? Мария подняла голову от листа бумаги.
– Нет, – ледяным тоном ответила она. – Просто приятно погреться на солнышке. А потом мне нужно обсудить кое-что с Лайэмом. Ты же прекрасно знаешь, что в читальном зале это невозможно.
– Как дела? – Привстав, молодой человек обменялся с Тео рукопожатием.
– Познакомься с моим другом, – сказала парню Мэри Энн. – Тео называет себя цыганом, но живет почему-то в отеле. Вчера вечером я объясняла ему свою теорию устройства вселенной.
– Рад встрече, – улыбнулся Лайэм. – У тебя не появилось мысли, что она немного не в себе?
– По крайней мере Тео ни разу не расхохотался во время нашей беседы, – строго заметила Мария. – К тому же он – состоятельный цыган. Ему можно было все рассказать.
– В семье от ее бредней приходят в ужас. – Фамильярность, с которой Лайэм произнес эту фразу, болью отозвалась в сердце Гилкренски. – Вернувшись из Африки, Мария помешалась на таинствах магии, первобытных плясках и прочей экзотике. Думаю, мать не захочет пойти с ней вместе к мессе – из страха, что она перепугает святого отца.
– Но это не так. Я всегда с уважением отношусь к тому, во что верят другие.
– А ты ее понимаешь? – поинтересовался Лайэм. – Сдается, людей, способных ее понять, просто не существует.
– Пока не совсем, – признался Тео. – Но вот этот человек Марию бы понял. Похоже, она с ним мыслит одинаково, а я точно знаю, что он уж никак не сумасшедший. – Гилкренски протянул девушке купленную днем книгу Фритхофа Капры. На обложке значилось: «Дао физики».
Мария улыбнулась, и в глазах Тео сверкнула искра надежды.
