– Могу их даже открыть, если хочешь произвести впечатление на начальника.
– Да, пожалуйста!
Эль-Шаруд одну за другой снял задние крышки фотоаппаратов. В неоновом свете блеснули зубцы лентопротяжного механизма. Затем наступил черед вспышек.
– А это что? – Охранник протянул руку к тубусу, где лежала граната.
– Телеобъектив. Будешь смотреть?
– Да.
Заки открыл кожаный футляр и осторожно, большим и указательным пальцами, примерно наполовину выдвинул из него дорогой объектив.
– Пожалуйста. Для снимков с большого расстояния. Перед камерой люди часто смущаются.
– Ясно. За дверью стол. Положишь на него все это хозяйство и пройдешь через рамку металлодетектора.
Так эль-Шаруд и сделал, не забыв выложить из карманов на пластиковый поднос батарейки и кассеты с пленкой.
Бдительный сержант подал ему фотокамеры и тубус и махнул рукой в сторону роскошного вестибюля.
Вдохновленный удачным началом, Заки не обратил внимания на молодую японку, которая стояла в группе соотечественников рядом с киоском, где продавались сувениры. Опустив на прилавок маленькую медную пирамидку, японка последовала за ним.
Кортеж миновал лестницу парадного входа в музей и остановился у неприметной боковой двери. Высыпавшие из грузовиков солдаты мгновенно образовали живой коридор, и пассажиры лимузина быстро прошли по нему в здание. Солдаты за их спинами разделились: половина осталась охранять транспорт, другие, рассыпавшись по музею, усилили отряд полиции, что уже занял первый и последний этажи.
Четверо мужчин проследовали мимо каких-то бюстов, украшавших коридор восточного крыла, и ступили в круглый зал. Склонившийся над стеклянной витриной у прохода в западное крыло профессор эль-Файки поднял голову.
– Добрый вечер, профессор! – приветствовал его высокий европеец с чемоданчиком в руке.
Даже если бы Заки эль-Шаруд и заметил японскую туристку, он не узнал бы в пухленькой простодушной девчонке женщину, что сутки назад пригрозила ему смертью. Пластиковые подушечки во рту Юкико задорно оттопырили ее щеки, дешевые солнечные очки скрыли глаза. Мягкие прокладки под блузкой значительно увеличили объем талии, гладкие черные волосы, стянутые в хвост, опускались до пояса.
Непринужденным движением Юкико поправила воротничок блузки. Под ней на тонкой цепочке висел плоский кожаный мешочек с арсеналом сурикэн – небольших металлических звездочек для метания. Кончик каждого луча был покрыт ядом: крошечная царапина – и через шесть секунд человек падает замертво. В изящной сумочке лежали пять бомб размером не более шоколадной конфеты; взрыв такой бомбы не убивает, а ослепляет противника, давая нападающему время, чтобы скрыться.
Профессор позвонил ей во второй половине дня. Заки эль-Шаруд, сказал он, превратился в одержимого, и предсказать его поведение невозможно. Юкико следует нейтрализовать фанатика, прежде чем он нарушит детально разработанный план.
Японка выбрала столик в укромном месте, уселась и попросила официанта принести чаю с лимоном. Оставалось только ждать.
В западном крыле музея группа мужчин переходила из зала в зал, внося в компьютер письмена строителя ступенчатой пирамиды, легендарного зодчего Имхотепа. Затем профессор эль-Файки пригласил гостей в свой кабинет, чтобы показать им тексты Саккры. Под конец на сканер легли листы папируса знаменитой «Книги мертвых».
На пути к выходу Гилкренски как вкопанный остановился перед высоким стеклянным шкафом. Не в силах отвести взгляд от одной из полок, он передал черный чемоданчик майору Кроуи.
– Каким временем датируется эта вещица? – с изумлением спросил он у эль-Файки.
– Греко-романский период, если не ошибаюсь. Примерно двухсотый год до нашей эры.
– Невероятно!
– И тем не менее ее возраст превышает две тысячи лет.
– Позавчера я видел ее в Каире. Собственными глазами.
Войдя в расположенный на первом этаже почти пустой ресторан, Заки устроился за угловым столиком, подальше от шумной толпы туристов в холле. Простенки между окнами занимали высокие зеркала в массивных бронзовых рамах, замысловатый вензель на потолке повторял изгибы эмблемы. Тишина нарушалась лишь едва слышными обрывками чьей-то беседы да негромким позвякиванием столовых приборов. Отголоски прежней жизни, подумал эль-Шаруд.
Возврата в нее уже не существовало.
Заки раскрыл обе камеры и принялся заправлять пленку сначала в «Никон», затем в «Болекс». Вставил батарейки в лампы-вспышки. Наступил самый ответственный момент. Подняв на колени тубус, он достал короткий и толстый объектив, опустил его на стол, после чего осторожно вынул из футляра разрывную гранату.
– Заки! – раздался за его спиной женский голос. – Так и знала, что это ты!
Стискивавшие гранату пальцы едва не разжались, но эль-Шаруд все же овладел собой, поднес руку к груди и положил тяжелую металлическую сферу во внутренний карман расстегнутого пиджака.
У столика стояла Нариман Халил, старинная подруга Фариды.
– Дорогой мой, – проворковала она и уверенным жестом подвинула к себе стул. – Вот уж не
