— Посмотрим…А что за дети, дядя Еу?
— Мальчик и девочка. Девочка еще худее твоей vahine, а мальчик вот такой…
Старик приложил к голове ладони и растопырил пальцы.
— Оскэ и Флер, — определила Пума, — А они что, были тут, да?
— Нет. Они вчера call–up–me по i–net. Где, мол Рон и Пума. Или не вчера…?
— Это, наверное, когда мы были на китайском утюге, — заметила Пума.
— Вы и в Китай успели? – удивился Еу.
— Нет, только на их крейсер, — ответил Рон, — Так получилось. А там экранирование.
— Тю…, — сказал старик, — Столько хороших мест вокруг, а вас во куда заносит…
Экс–коммандос пожал плечами.
— Надо было помочь одному человеку.
— А… Ну, тогда конечно… — дядя Еу вдруг сделал неожиданно–проворное движение и выдернул удочку, с бьющейся на крючке рыбиной фунта на полтора, — … Ух! Чуть не прошляпил. Заболтался с вами.
— ОК, — сказал Рон, — Мы поехали домой, а через два часа…
— Какао, ром и закуску не забудьте, — перебил старик, — Еще чайник, сеть и слинги.
…
Лангила, расположенный на крайнем западном мысу Новой Британии извергался так щедро, что это производило впечатление даже на экране ноутбука. Похоже, это было только начало. Сквозь белое облако дыма, накрывшее морщинистые бурые склоны вулканического конуса, еще не пробивался тусклый красный свет, характерный для стадии, когда из жерла и трещин начинают выползать языки расплавленной лавы…
Дав посмотреть на это зрелище несколько секунд, Флер развернула web–камеру в направлении своей компании. Ну, разумеется: здесь был Оскэ со своей фирменной стрижкой в виде короткого жесткого пурпурного ежика. Рядом с Оскэ наблюдалась парочка новобританских восходящих звезд папуасской космонавтики: Хти и Мео…
— По ходу, мы к ребятам вписались, — сообщила Флер, — Вернее, к родичам Мео. Ну, короче, мы в Аконго, тут до Лангила 20 миль, все видно, ага! А вы где?
— На пирсе, – ответил Рон.
— А пирс где?
— Дома, на Пелелиу.
— И чего вы там делаете?
— Меняем часовой пояс. В Африке сейчас утро, а здесь уже закат.
— Мы на рыбалку идем, — добавила Пума, — С дядей Еу.
— А–а. С дядей Еу это зачетно… А утром?
— Утром… — Пума бросила короткий взгляд на своего faakane, — У!
— Чего–как, наверху, под крышей еще есть комната, — сообщил Хти.
— Правда без стены, — уточнила Мео, — Или хотите, к нам в кубрик.
— Смотря, что скажет мой мужчина, — торжественно объявила младший инструктор.
— По мне, что кубрик, что без стены, — ответил Рон, — выбирай на свой вкус.
— Мы на месте выберем, — решила Пума, — Если мы полетим на «subjet» в 8 утра… (она снова бросила взгляд на Рона и дождалась его кивка) … То будем у вас в 10. Но надо будет нас кормить завтраком, потому что мы прилетим голодные, да!
— Короче, на подлете call–us, — сказала Флер, — Типа, чтобы мы начали варить лапшу.
…
— Вулкан! – мечтательно произнесла, Пума и улеглась на досках пирса в позе морской звезды, — Мы хорошо придумали, да? Лететь не далеко, и завтрак не надо делать. Рон, наверное, я очень ленивая женщина, да?
— Это в смысле, что в лавку за хавчиком поеду я? – уточнил экс–коммандос.
— Это очень плохо? – спросила она.
— Aita pe–a, — ответил он, немедленно определив настоение своей vahine, как легендарно–эпический похрен — второй и последний элемент Транс–экваториальной Африканской культуры, которую Пума привезла с родины (первым таким элементом, разумеется, был культ Ориши Йемайя). Если Пума погружалась в это полу–медитативное состояние, то просить ее сделать что–нибудь по хозяйству было абсолютно бесперспективно. Так что, экс–коммандос вновь оседлал аквабайк (уже в качестве водителя) и поехал на маркет.
…
Процедура поездки за покупками заняла около получаса. Вернувшись, Рон обнаружил, что Пума (вопреки ожиданиям) не лежит все в той же позе, наблюдая краски вечернего неба, а с довольно–таки озадаченным видом разглядывает нечто на экране ноутбука.
— Ндунти, — пояснила она, — Смешно. Мы уже здесь, он там, да?
— Ндунти? – переспросил Рон, усаживаясь рядом, — Так…«Deutsche Welle Online». Ого! Этот отморозок попал в ten–top… Пресс–конференцию президента Шонаока в Лумбези. Бла–бла–бла, на вопрос репортера журнала «Spigel», бла–бла–бла: «Господин президент, почему вы намерены вооружаться, вместо того, чтобы решать проблемы ужасающей нищеты, неграмотности, безработицы, бездомности и детской беспризорности?», его превосходительство использовал явно домашнюю заготовку… Y una polla!
Судя по торжественно–агрессивной позе на фото, Ндунти выдал что–то концептуальное. Его выступление уже было доступно на сайте в текстовом виде. Рон быстро пришел к выводу, что речь написана никак не без участия Штаубе. Эксперт–пилот ICAO, судя по разговорам, был поклонником «Luftwaffe», а то, что сказал президент Ндунти, очень походило на микс из выступления «отца военной авиации III Рейха», Германа Геринга:
*********************************
*********************************
«История людей — это история войн. Воюют племена, потом народы, империи, религии и партии. Воюют корпорации – это называется конкуренция, и никто не говорит, что это плохо. Воюют системы. Это – общее слово, оно все определяет. Системы делают люди. Сильная, хорошая система — побеждает. Слабая, плохая система – проигрывает. Так было всегда и так будет всегда. История не знает слов «справедливость». Победитель всегда прав, побежденный — всегда виноват. Это — единственный факт, которому учит история. Да. Общие человеческие ценности, толерантность, взаимное уважение культур, отказ от применения силы — это дерьмо. Это средство обмана. Так одна бедная, физически слабая система может победить вторую, богатую, физически сильную. Она может это сделать, если во второй системе слишком доверчивые люди и продажные политики. Продажные политики говорят много правильных слов про демократию. Про то, что власть должна быть у народа и для народа, чтобы народ имел еду, дом, работу
