— Тебе жаль?
На минуту он с большей силой сжал ее. Ему подумалось, что лучше сжать ее в объятиях и наказать своими поцелуями, пока она не попросит прощения и не признается во всем.
— Я столкнулся с таким ужасным и наглым планом!
Он отпустил ее и отошел, установив, как он надеялся, безопасное расстояние между ними. И сейчас он был смущен, так как рисковал потерять самообладание.
Она медленно дышала.
— Вы не поверите в степень моего сумасшествия.
— Уверен, что нет, — резко ответил он. — Ты действительно думала, что придешь сюда с этим ребенком и убедишь всех, что я отец? Ты действительно думала убедить меня в том, что я отец, когда мы ни разу не спали?
Она закусила свою полную губу.
— Нет, — произнесла она почти неслышно.
— Нет?
— Я хотела, чтобы мои родители позволили мне и моему сыну остаться! Но они хотели знать, кто отец Нэда. Я не могла сказать им правду. Я думала, если скажу им, что это вы — мужчина, который настолько выше меня по положению, — они оставят все как есть. Вместо этого они притащили меня сюда против моей воли, настаивая на свадьбе. Я пришла только потому, что знала: вы будете отрицать мое заявление. — В ее взгляде появилась небольшая надежда. — Видите, милорд, я никогда не планировала женить вас на себе силой.
— Почему не раскрыть личность отца мальчика? — спросил он. — Что ты скрываешь?
Лизи напряглась.
— Я не хочу выходить за него замуж, — помедлив, ответила она.
Он продолжал пристально смотреть, это звучало неправдоподобно.
— Кто отец ребенка?
Он хотел знать правду.
Она просто покачала головой, отказываясь говорить.
Тайрел забыл о том, что сохранял безопасную дистанцию между ними. Он шагнул к ней, и она съежилась; от этого он почувствовал себя ужасно. Возвышаясь над ней, он произнес:
— Я хочу знать, кто отец?
Появилась слеза, когда она беспомощно покачала головой.
Он ненавидел себя. Он наклонился еще больше:
— Ты же не боишься меня?
Она кивнула, все еще плача.
— Но я знаю, что вы никогда не причините мне вреда, милорд, — прошептала она.
Он застыл, почти дотянувшись до нее руками. Эта женщина каким-то образом могла уничтожить его решительность одним только взглядом, одним словом. Он оставит все как есть, решил Тайрел, но только сейчас. В конце концов он узнает правду. Он отошел от нее, понимая, что, даже пребывая в сильном гневе, все еще чувствовал желание.
— Ты часто спишь с мужчинами, за которых не хочешь выходить замуж? — холодно спросил он.
— Это была ошибка. — Он повернулся к ней, но она, казалось, не способна смотреть на него сейчас. — Одна ночь, луна и звезды, думаю, вы понимаете, — прошептала она так тихо, что он едва услышал.
Ее щеки снова вспыхнули.
Он представил ее в постели с безликим любовником, голую и красивую, стонущую от страсти под полной луной. Несомненно, ее любовник насладился ее мягким, теплым телом, входя в нее снова и снова. Ему было интересно, когда началась связь — и когда закончилась. Он чувствовал себя опустошенным.
Его рот искривился.
— О, я понимаю, — сказал он, желая обидеть ее. — Я понимаю, что ты продолжаешь лгать мне, прямо в лицо. Я не думаю, что твоим намерением было скрыть правду об отце ребенка, о нет. Я думаю, что ты собиралась обманом женить меня на себе.
Она покачала головой:
— Я не знаю, почему вы говорите такие вещи! Я не хочу свадьбы. Я не хочу за вас замуж. Я хочу поехать домой с моим сыном! — воскликнула она; она сейчас умоляла его.
Тайрел снова навис над ней.
— Я настаиваю на том, чтобы ты говорила правду, — потребовал он. — Скажи мне причину, по которой ты здесь заявляешь, что мать моего ребенка. Если это не свадьба, то тогда деньги. Признай правду.
Лизи просто посмотрела на него; она казалась такой смятенной и ранимой, что он почувствовал желание успокоить ее.
— Вы правы, милорд, — прошептала она. — Я хотела силой женить вас на мне, но я недостаточно умна для этого. Фицджеральды — несчастная семья.
Это было признание, которого он хотел, но, странно, он был встревожен и огорчен им. Хуже того, ее слова не звучали правдиво. Он уставился на нее, желая проникнуть в ее мысли, словно цыган.
Ее серые глаза искали его взгляда. Он чувствовал, как растет внутри его напряжение.
Тайрел всегда хорошо разбирался в человеческих характерах. Ему всегда было легко почувствовать стремление человека, ложь и уловки. Сам он был очень прямолинеен в своих поступках — он унаследовал это от отца. Сейчас он был озадачен. Элизабет Фицджеральд призналась в самом коварном стремлении, но все же он знал, что ее признание — это ложь, как и все остальное.
— Я знаю, мои родители будут думать, что вы бессовестный, и мне жаль, но это не имеет значения, — мягко сказала она. — Я клянусь, что никогда не подойду к вам снова. Нэд и я уедем домой в Рейвен-Холл. Вы вернетесь в Дублин и женитесь на дочери лорда Хэррингтона. Этот неприятный эпизод скоро забудется всеми.
Ему было интересно, почему ее глаза оставались влажными от слез. Он почти мог поклясться на Библии, что она хотела лишь уехать с ребенком и больше не пытаться женить его на себе. Возможно ли, что она говорила правду?
Тайрел помедлил, зная, что у него веские сомнения. И она знала, поскольку сделала шаг вперед и прикоснулась к нему.
— Я сделаю все, милорд, если вы скажете графу, что вы не отец Нэда, и позволите нам уехать домой.
Он с силой стиснул ее руку.
— Все? — прошептал он с триумфом.
В ее глазах читалась тревога. Она попыталась высвободиться.
— Я хотела сказать… хотела сказать «почти все».
Он рассмеялся. Ему еще никогда не было так приятно.
— Вы хотели сказать, что дадите мне то, что я хочу, не так ли, мисс Фицджеральд?
Она затрясла головой, готовая сбежать. Он вовсе не собирался отпускать ее сейчас. Вместо этого он только усилил хватку.
— Вчера я попросил вас стать моей любовницей.
Она попыталась отступить.
— Вы скоро обручитесь, — выдохнула она, и он видел, что она поняла его намерение.
Тайрел медленно подталкивал ее к стене. Ему понравилось, что ее голова была на уровне его груди.
— Боюсь, что так и есть. Однако ни вы, ни я здесь ни при чем, — мягко ответил он.
— Что вы собираетесь делать? — в страхе спросила она, наконец прижавшись к его груди.
Ее руки были на его бьющемся сердце.
— Что я собираюсь делать? — Он вспомнил ту ночь, когда они занимались любовью, когда он наслаждался каждым дюймом ее роскошного тела и улыбнулся, сжав ее маленькие кулачки своими большими руками и прижав их к своей груди. — Я собираюсь признать вашего мальчика своим сыном, —
