убийства Джеральда, несмотря на то что они всего лишь обменивались вежливыми фразами или милыми приветствиями. Они были женаты уже шестнадцать лет; и до сих пор такое приглашение быстро вызывало в ней ответ. Они оба были средних лет, но для них ничего не изменилось. Редкую ночь Мэри не засыпала в объятиях Эдварда.
— Мисс Фицджеральд поехала сегодня со мной в приют, Эдвард, — мрачно произнесла она.
Улыбка исчезла с лица Эдварда.
— И что ты об этом думаешь? — быстро спросил он.
Мэри подошла к большому желтому креслу и села.
— Она очень добра, — после долгой паузы сказала она.
Эдвард прошел мимо нее к серебряному подносу и сел у стойки огромного книжного шкафа. Из нескольких графинов он выбрал шерри и скотч, вернулся к жене, сел на пуфик и передал ей бокал вина.
— Ты уверена, что она не пыталась произвести на тебя впечатление?
— Уверена, — ответила Мэри. — Как оказалось, монахини хорошо ее знают. Она долгие годы работала там с детьми, пока не забеременела и не уехала. Они были очень рады увидеть ее. И двое из детей, которые все еще там, тоже. Она такая же щедрая и любящая с сиротами, как и со своим собственным сыном.
Эдвард сделал глоток.
— Я уже навел о ней справки, и ее репутация была безупречной до сегодняшнего момента. На самом деле она такая, какой описала ее мать, — всегда была застенчивой и молчаливой, девушкой без кавалеров на танцах и без единого поклонника. Конечно, последнее, должно быть, из-за ее нежного возраста. Ее все любят, она известна тем, что отдаст последнее, если ей встретится на пути бродяга.
— О, Эдвард! Она милая, добрая женщина, и ее ужасно опорочили!
Эдвард вскочил:
— Что ты хочешь, чтобы я сделал? Мне разорвать помолвку Тая? У его сына будет больше власти и богатства, чем у любого из Десмонд де Уореннов!
Мэри встала, дрожа:
— Но ты счастлив. Тебе не нужно сидеть в суде, шепча на ухо тому или другому члену Тайного совета, играя в политическое домино с другими влиятельными семьями союза. У нас такая хорошая жизнь, и я каждый день благодарю Бога за это. Неужели Тайрелу и правда нужен союзник, который позволит ему устроиться в Англии тверже, политически и социально, чем мы когда-либо были?
— Мэри, а как насчет наших внуков? Времена изменились и продолжают меняться. Эта свадьба упрочит состояние следующего поколения. Я знаю, ты понимаешь это.
— Да, — с грустью прошептала Мэри.
— Ты хочешь, чтобы он женился на этой молодой женщине? — мрачно спросил Эдвард.
— Не знаю! — искренне воскликнула она. — Но Тайрел не развратник. Я не верю в его историю. Я думаю, они оба скрывают какую-то долю правды. Как Тайрел мог переспать с такой девушкой? Это практически невозможно. Я уверена, что и она его не соблазняла.
Глаза Мэри наполнились слезами.
Эдвард вздохнул:
— С последней фразой я согласен. Она не соблазнительница. И, честно говоря, поэтому я в таком недоумении.
Мэри подошла к нему и обняла.
— Ты действительно в недоумении? Потому что сегодня ответ стал для меня так очевиден.
Он скорчил гримасу:
— Если ты собираешься сказать мне, что он ее любит, я не думаю, что хочу это слышать.
— Нет другого объяснения тому, что он потерял контроль над собой. Мы оба видели их вместе в тот день, когда она приехала.
Эдвард встретился с ней взглядом:
— Очень хорошо. Признаюсь, что у меня были точно такие же мысли. Мэри, я так много хочу для своего сына — и даже больше для его сыновей. Я хочу, чтобы дети Тая, Клиффа, Рэкса и Элеонор были в безопасности. Я не хочу, чтобы они беспокоились о том, как зарабатывать на жизнь!
— Но разве все будет так плохо? Посмотри на состояние, которое сделал Девлин. И мне кажется, Клифф нашел какие-то сокровища на побережье Барбари. Я уверена в наших детях, Эдвард. Я не думаю, что они когда-нибудь будут умирать с голоду.
— Мы же только что продали Брентвуд, наше последнее английское поместье! — воскликнул он. — Эта свадьба восстановит наше положение в Англии. Мэри… — Он взял ее руки. — Я хочу, чтобы он был счастлив, — хочу, чтобы наши дети были счастливы, — и я хочу, чтобы они были привилегированны. Ты помнишь, как была подавлена Элеонор, когда вернулась из Бата? Она красивая и богатая, но все-таки была на втором месте. Я хочу, чтобы с нашими детьми общались как с равными все англичане, которых они повстречают.
Мэри минуту помолчала.
— Никто не знает лучше меня, что такое бессилие, когда ты ирландец, — прошептала она, и они оба знали, что она намекала на то время, когда ее мужа убили, а ее взяли в плен. — Но я выжила. Мы все выжили в этой тирании и нетерпимости, Эдвард. И я не уверена, что наших детей волнует уважение со стороны Англии. Мы воспитали пятерых очень сильных молодых юношей и одну сильную и красивую девушку, — с улыбкой произнесла она.
Эдвард молчал.
— Дорогой, Тайрел никогда не откажется от выполнения своего долга, мы оба это знаем. Но если он женится на Бланш, а любит он мисс Фицджеральд, то он никогда не будет счастлив так, как этого хочешь ты.
— Тогда мы должны молиться, чтобы он не был влюблен в мисс Фицджеральд, ты так не считаешь? — с непривычной для него резкостью сказал он.
Мэри вздрогнула от такого тона. И мудро решила не отвечать.
Лизи видела карету ее родителей во дворе; для нее это не стало неожиданностью. Она очень хотела увидеть своих родителей и Джорджи, но просто не могла предугадать, как поведут себя мама с папой.
— Мисс Фицджеральд? — сказала служанка. — Ваша сестра, мисс Джорджина, на террасе в Голубой комнате.
Лизи была взволнована. Она побежала по дому, затем остановилась и вернулась.
— А где Голубая комната? — взволнованно спросила она.
— Первый поворот налево, мадам, а затем направо.
Служанка отвернулась, пряча улыбку.
Лизи побежала налево, затем направо и очутилась в поразительной голубой гостиной с двумя каминами и золотой с белым звездой на потолке. Она сначала пробежала и ее, когда поняла, что в ней кто- то есть. Она резко остановилась.
Тайрел сидел на диване, положив ногу на ногу. Его взгляд пронизывал.
— Где ты была?
Он был невероятно красив, но выглядел взъерошенным и опасно раздраженным, словно спящий лев, которого только что разбудили.
— Я… ваша мама пригласила меня присоединиться к ней, и мы вместе поехали в Сент-Мэри, — сказала она.
Он медленно встал, снял пиджак, и Лизи увидела, что он одет в красивую рубашку, отделанную кружевом, почти белые замшевые бриджи и высокие черные сапоги.
— Графиня пригласила тебя или ты обманом выпросила у нее приглашение?
Лизи встревожилась:
— Кажется, вы сердитесь. Я прошу прощения за прошлый вечер. Мне не следовало шпионить за леди Бланш. Но я не выпрашивала хитростью приглашение у вашей матери, милорд. Она была очень добра пригласить меня присоединиться к ней, и мы замечательно провели день.
— А что насчет ребенка?
