сказано в момент страсти.
— Вы больны, милорд? — озабоченно спросила его невеста откуда-то сзади.
Он моментально напустил на себя безразличное выражение, отогнав все чувства, что у него были. Он повернулся и слегка поклонился:
— Миледи, я в порядке. Надеюсь, вам нравится праздновать Рождество в нашей семье? — спросил он, ловко изменив тему разговора.
Бланш подошла, ее походка была такой грациозной, что казалось, будто она плывет по воздуху. Она слегка улыбнулась ему; у нее постоянно было такое выражение лица.
— Как мне может не нравиться? У вас такая замечательная семья.
Он вспомнил, что она была единственным ребенком.
— Для вас это должно быть очень необычно, такой праздник, с таким большим количеством хулиганов в доме.
Она подняла брови:
— Все ваши братья джентльмены, Тайрел, ваша сестра добрая, а золовка милая. У меня нет жалоб.
Было почти невозможным поверить, что он скоро женится на Бланш. Когда он смотрел на нее, как сейчас, с трудом понимал это. Она была красивая — его беспристрастный взгляд говорил ему это, — а значит, подходила его желаниям. У нее была самая милая внешность. Она очень нравилась его друзьям, родным и соседям. Он был единственным, в ком она не могла пробудить ни единого чувства.
Тайрел никогда в жизни не встречал женщину с таким самообладанием. Ее манера всегда была одинакова. Он сомневался, что ее вообще когда-либо расстраивал какой-нибудь кризис. Он сказал себе, что он не против. Тайрел чувствовал облегчение.
Ему вспомнились серые глаза, смотревшие на него с желанием, и ее дикие, несдерживаемые крики.
К сожалению, как бы сильно он ни презирал ее, его тело возбудилось.
Слава богу, убежденно подумал он, что Бланш не похожа на Элизабет. Она смеялась немного, и смех был спокойным и тихим. Он никогда не видел, чтобы ее глаза блестели от радости или наполнялись слезами; он никогда не видел, чтобы она плакала от радости или горя. И когда он поцеловал ее пару раз из чувства долга, он не мог решить, понравилось ли ей или нет. По правде говоря, его невеста оставалась для него незнакомкой.
Он отвел от нее взгляд. Разумом он понимал, что она — хорошая пара для него. Он бьш уверен, что она никогда не уклонится от обязанности, никогда не ослушается его ни в чем, и у нее точно не было никаких ожиданий насчет его.
Она отличалась от Элизабет, как день от ночи.
Почему он вообще все еще думает о ней?
— Милорд? Вы кажетесь очень несчастным сегодня. Я надеюсь, это не так.
Он вздрогнул, но стоял неподвижно; это стоило ему огромных усилий.
— Вы подхватите лихорадку, миледи, от такой ночи. Думаю, нам лучше зайти внутрь.
Она встретилась с ним взглядом и помедлила.
— Милорд? На самом деле я вышла сюда, потому что мы должны поговорить.
— Пожалуйста, — сказал он, понятия не имея, что она хочет обсуждать в такой час.
— Недавно мой отец почувствовал себя не очень хорошо.
Тайрел не знал.
— Он болен?
— Не знаю, — ответила она, и он видел, что она действительно беспокоится. — Он жаловался на усталость. Хоть это и естественно для мужчины в его возрасте, вы знаете, какой он выносливый.
Внезапно он догадался, чего она от него хочет.
— Вы хотите поехать домой, — сказал он, и это не было вопросом.
Даже когда говорил, он чувствовал облегчение.
Бланш выглядела взволнованной, словно ее поймали в том месте, где она не должна быть.
— Я знаю, мы планировали провести праздники вместе в Хэрмон-Хаус. Ваша мама приложила огромные усилия, чтобы обеспечить мое пребывание.
— Все в порядке. Если ваш отец плохо себя чувствует, вы должны поехать домой и позаботиться о нем. Графиня конечно же поймет.
Он улыбнулся Бланш, и это было искренне. Было хорошо улыбаться так снова.
— Я вызову вашу карету, — сказал он.
Она вспыхнула и не избежала его взгляда.
— Я уже вызвала карету, потому что была уверена: вы поймете. Я правда должна навестить отца. Но мне нужно попрощаться с вашей семьей. Я уеду через несколько минут.
— Дайте мне знать, когда вы будете готовы уехать, и я провожу вас до дверей, — сказал он.
Бланш сделала реверанс, и он смотрел, как она возвращается в дом. Однако его облегчение было коротким, потому что его сводный брат зашел в дверь, как раз когда она выходила. Он напрягся, когда Девлин приблизился, неся два бокала.
— Должно быть, ты хочешь умереть, раз стоишь на улице в такую ночь, — спокойно заметил Девлин.
Тайрел знал, что Элизабет доводится ему дальней родственницей. Интересно, подумал он, для всех ли в семье характерны такие серые глаза.
— Если хочешь заморозить себя, то я против этого. Держи.
Он протянул Тайрелу напиток.
Тайрел принял бокал.
Девлин посмотрел на разбитый бокал, несколько осколков которого оставались на балюстраде. Тайрел пил и надеялся, что его брат будет заниматься своими делами. Чтобы перехитрить его, он сказал:
— Вирджиния никогда не была красивее, и я никогда не видел ее счастливее. Материнство ей подходит, точно, как и тебе женитьба.
Девлин улыбнулся.
— Она опять беременна, Тай, — мягким тоном произнес он; такой тон Тайрел просто не привык слышать от него.
— Боже мой! Поздравляю!
И впервые после того, как уехала Элизабет, ему стало немного радостно. Он был по-настоящему счастлив за них обоих.
— А я еще не поздравил тебя с твоей помолвкой, — проговорил Девлин, посмотрев не него очень пристально.
Улыбка исчезла с лица Тайрела, и он кивнул:
— Наши дороги не пересекались с тех пор, как ты вернулся домой. Спасибо.
Взгляд серых глаз Девлина был пронизывающим.
— Твоя будущая невеста красивая женщина, — наконец сказал он.
— Да.
Тайрел отвернулся.
— А тебе все равно. Она ни капли не интересует тебя.
— Не начинай! — в ярости обернулся Тайрел.
Девлин был полностью сбит с толку.
— Да что же это такое?
Тайрел вернул себе самообладание, жалея, что обнажил эмоции.
— Я видел, как ты злишься, всего раза два или три за все время, что знаю тебя, — тихо сказал Девлин. — Ты один из самых спокойных мужчин, кого я знаю. Тебя почти невозможно вывести из себя, Тайрел.
— Не вмешивайся, — сухо произнес Тайрел.
Девлин поднял брови:
