— О, я не могу дождаться увидеть свою дорогую девочку! — воскликнула Лидия.
Джеральд повернулся к Рори:
— Это были отличные карикатуры в «Таймс».
— Карикатуры Рори забавные и умные, — поддержала Лизи.
Рори с улыбкой посмотрел на нее.
— Какая именно? — мягко спросил он Джеральда.
— Та, что изображает палату общин в виде цирка, заполненного разбрызгивателями огня, шпагоглотателями и всякого рода шутами. И вы нарисовали спикера с копытами, рогами и хвостом.
Рори тихо рассмеялся, но Джорджина ахнула. Рори быстро посмотрел на нее. Затем улыбнулся Джеральд.
— Я нарисовал его как дьявола, сэр, соблазняющего наших ирландских деревенских жителей продать свои политические души.
— Я смотрю, твои радикальные взгляды совсем не изменились, — вздохнула Элеонор.
— «Радикальные взгляды», — выдохнула Джорджи; ее щеки сделались цвета свеклы.
Лизи, без сомнения, знала, к чему приведет эта новая беседа. Она кашлянула.
— Мы возьмем десерт в гостиную?
Но Рори улыбнулся Элеонор, словно ему было весело:
— Я почти нарисовал карикатуру принца, так что вам будет приятно знать, что я был осторожен, тетушка.
Прежде чем Элеонор могла ответить, Джорджи сказала:
— Наши деревенские жители не продают политические души!
Она была возмущена.
Рори повернулся к Джорджи через стол, по-прежнему улыбаясь:
— Я бы сказал иначе, но предпочитаю не вступать в спор с женщинами, мисс Фицджеральд.
Лизи вздрогнула. Хорошо зная пылкие взгляды сестры, она почувствовала, что предстоит интересное обсуждение.
Джорджи даже не пыталась улыбнуться.
— Почему? — быстро спросила она, перегнувшись через стол и забывая о локтях. — У женщин нет интеллекта? Наше мнение не имеет значения? Или мое мнение не имеет значения, мистер Макбейн?
— У женщин есть интеллект, мисс Фицджеральд, — быстро сказал Рори. — Конечно же есть! И мне очень жаль, что я создал впечатление, будто считаю, что его нет. И ваше мнение, разумеется, имеет значение, — сказал он, но понял, что попал в ее ловушку, и покраснел.
Джорджи улыбнулась ему.
— Какое облегчение слышать это, — пробормотала она. — На мой взгляд, ваша карикатура бунтарская.
Лизи закусила губу, не зная, веселиться ей или нет. Глаза Рори чуть не вылезли из орбит, тогда как Джорджи выглядела довольной собой. Она очень мило улыбнулась своей тете:
— Нам перейти в гостиную на ромовый пирог и бренди?
Рори перегнулся через стол к Джорджи. Он больше не улыбался.
— Вы обвиняете меня — за столом на ужине — в бунте?
— Да, сэр. Вы черните доброе имя наших соотечественников, которые обсуждают за нас все важные дела в парламенте. Это клевета — это бунт!
Рори на минуту потерял дар речи. Лизи никогда раньше не видела такого комичного выражения недоверия на его лице.
— Но вы, конечно, можете защищать вашу точку зрения, если хотите спорить со мной. Если не боитесь, что вас победит женщина, — добавила она небрежно.
Лизи задохнулась от смеха и попыталась скрыть его, прикрыв рот рукой.
Лидия и Джеральд обменялись удивленными взглядами.
— Джорджина Мей! — сказала Лидия. — Мы переходим в гостиную.
Джорджи встала, беззаботно пожав плечами; это выглядело слишком чопорно.
Рори также вскочил, но Лизи не думала, что такое поведение свойственно джентльмену.
— Она собирается втянуть меня в спор! — воскликнул он, не обращаясь ни к кому в особенности.
Джорджи не медлила.
— Я не боюсь спорить с вами, сэр, — мягко сказала она. — И я по-прежнему жду, когда вы станете возражать.
Он с недоверием посмотрел на нее.
— Или вы можете признать поражение, — мило улыбнулась она.
И Лизи видела, как тяжело Рори пытается не поддаться на провокацию.
— Мисс Фицджеральд, я знаю, ни один джентльмен не будет спорить с леди. Вы очень решительны, но я не буду вам потакать!
Джорджи уставилась на него:
— Потакать мне? Я так не думаю, мистер Макбейн.
Он покачал головой, наклонившись к столу.
— Возможно, вы слишком остроумны для вашего же блага, — сухо произнес он, и их взгляды встретились.
Лидия с любопытством смотрела на них обоих, как и Лизи. Джеральд, однако, встал.
— Я готов выпить бренди, — сказал он. — И согласен с тем, что джентльмен не должен спорить с леди.
Лизи успокоилась, что кризис закончился, не успев начаться. Он решительно обняла сестру.
— Мы идем есть пирог в гостиную, — сказала она, но теперь была заинтригована.
Джорджи, которая всегда держала себя в руках, казалась очень оживленной, а Рори смотрел на нее в глубокой задумчивости. Она никогда не видела, чтобы он смотрел так на какую-либо женщину раньше.
Джорджи кивнула и пробормотала:
— Извините.
Внезапно она выбежала из столовой. Лизи повернулась к Рори и увидела, что он смотрит на ее сестру прищурив глаза. В тот момент она узнала охоту, которая началась. Как внезапно он напомнил ей Тайрела.
— Пожалуйста, прости ее, — сказала она. — Она очень увлекается политикой и очень открыта. Я уверена, она на самом деле не хотела тебя обвинить. Она очень пылкая, как и ты, когда вопрос касается дел Ирландии.
Рори потянул свой галстук, очевидно ослабляя его, и повернулся к ней. Наконец он улыбнулся:
— Обижаться не на что. Твоя сестра не первая, кого оскорбляют мои карикатуры. Возможно, однажды я смогу убедить ее принять мою сторону.
Лизи рассмеялась:
— Я действительно сомневаюсь в этом. Никто не бывает таким…
Она запнулась, не желая говорить ему, какая упрямая и самоуверенная ее сестра.
— Никто не бывает каким? — резко переспросил он.
— Никто так не умен, как моя сестра, — мило проговорила Лизи, улыбаясь.
Но она знала, что сейчас умной нужно быть ей.
Он не догадался о ее мыслях, поскольку взгляд его был уже в другой комнате.
Они наконец перешли в гостиную. Рори и папа пили коньяк и обсуждали лошадиные скачки; мама сидела с Джорджи и Элеонор на диване, ругая Джорджи за то, что та была так политически самоуверенна. Джорджи наотрез отказывалась говорить, совсем не заинтересованная в том, чтобы защитить себя. Лизи не возражала. Вечер оказался самым приятным за долгие месяцы. На ум сразу пришел образ Тайрела, но она не огорчилась. Она прогнала его образ и подошла к двоим мужчинам. Она улыбнулась обоим.
— Папа? Я знаю, ты хочешь покурить. Я уверена. Тетя Элеонор будет не против, если ты воспользуешься террасой.
Джеральд с любовью улыбнулся ей:
