лет?!
– Я, наверное, кажусь вам странным, сударыня…
Забава не удержалась, фыркнула.
Странным?.. Да такой же, как все. Врут люди про колдунов. «Они, Забавушка, живут совсем другими заботами… Для них наши дюжинные человеческие чувства – пыль под ногами…» Оно и видно, что за пыль!
– Почему же, сударь волшебник? Всем, наверное, хочется тепла в жизни. И колдунам – тоже!
Колдун покачал головой:
– Нет, не всем. Большинство из нас – это машины для производства заклинаний. А я не такой. И ваш хозяин не такой. Правда?
В его голосе было столько доброты и понимания, что Забава кивнула:
– Правда…
– А давно он не такой?
– С прошлого лета. Когда исчезла Вера…
С нею творилось что-то странное. Язык словно сам произносил слова. Но ведь какой душка, этот дед!
– Вы его тоже целовали?
– Целовала.
– И еще вы что-нибудь с ним делали.
– И еще мы что-нибудь делали.
Она уже понимала, что негоже говорить такие слова. Но проклятый язык не понимал и понимать не хотел.
К счастью, тут карета остановилась.
Оказывается, они приехали к тому самому зданию, где Забава побывала днем.
– Это же не «Малов приют»! – удивилась она.
– Вашего Смороду должны были привезти сюда.
Стражники распахнули над ними зонтики – дождь уже висел сплошной серой завесой. Вот и осень припожаловала… Поднялись по знакомой лестнице, прошли знакомыми коридорами. Правда, дверь, перед которой они в конце концов оказались, была совсем другой.
– Входите, сударыня!
Забава вошла.
Комната тоже была совсем непохожа на ту, дневную – без окон, невелика. Из мебели – лишь кушетка да стул в углу.
А вот Светушки здесь не было.
Покудова удивленная Забава озиралась по сторонам, в дверь вошел старец, да не один. Его сопровождал пожилой мужчина с вострыми глазами. В руках пожилого был пистолет.
– Вот эта девица, – сказал волшебник. – Отныне она на вашем попечении, принципал. Вы отвечаете за нее головой… Впрочем, сюда вряд ли кто войдет. Но буде кто войдет, вы должны немедленно застрелить его. Немедленно, поняли?!
– Слушаюсь, Кудесник!
Кудесник?.. Забава вытаращила глаза. Так этот мышиный жеребчик, оказывается, Кудесник! И это он причинял Светушке неприятности все последнее время. Светушка хоть и не говорил ей ничего, но она-то видела, как он озабочен. А кто еще мог озаботить чародея? Опричь Кудесника… И я его еще целовала! Да будь моя воля, я бы вам, старик проклятый, все глаза выцарапала, в ямку закопала и надпись написала. Эх, ведать бы раньше!..
Забава опечаленно села на кушетку.
– Не тревожьтесь, сударыня, – сказал Кудесник. – Некоторое время вам придется пробыть здесь. Спать есть где. А ужин принесут.
Волшебник ушел. Востроглазый сел на стул и молча стал смотреть на Забаву.
А та наконец поняла, что ее обвели вокруг перста. О Додола-заступница!.. Наклали в шапку мне… Как безмозглой, тупой, не нюхавшей жизни дуре…
В коридоре послышался негромкий шум. Скрежетнул в замке ключ, и тяжелая дверь неторопко отворилась.
Хлынувший в темницу свет был все так же неярок, но с непривычки опять причудился ослепительным. А стоящему на пороге темница, естественно, казалась темной бездонной ямой.
– Чародей, вы здесь?
Знакомый скрипучий голос…
– Я здесь, опекун!
– Выходите! И побыстрее!
Свет скинул одеяло, взял с табуретки камзол, нащупал пяткой ногавицы.
Зачем тут Вышата Медонос? Выполняет новый приказ Кудесника?.. А что теперь мог придумать для чародея Смороды Остромир? Разве лишь способ умереть… Ничего иного и быть не должно!
– Побыстрее, чародей!
Свет оставил в покое камзол и ногавицы, снова лег.
– Я никуда не пойду, опекун…
Вышата ввалился в темницу:
– Вы не хотите на волю?!
Тревоги не ощущалось, но Свет тем не менее сказал:
– Я не хочу к Марене!
Вышата подождал, пока глаза привыкли к полумраку.
– Может, это вас успокоит… – Подошел, протянул десницу.
В ладонь Света ткнулось ребристое, металлическое, знакомое. Пистолет…
– Выходите же, чародей! И побыстрее!
Света снесло с койки. Словно пушинку со стола на сквозняке – опекун обладал немалой физической силой.
А почему бы и нет?!
Свет сунул пистолет в карман штанов, быстро оделся и обулся. Снял с вешалки шляпу и шагнул в коридор.
Возле двери стоял громила-стражник со связкой ключей на поясе. Выглядел он столб столбом – широко расставленные ноги, невидящий взгляд, каменное лицо, грудь вздымается едва заметно. Вместо ауры – серое облако.
Так, подумал Свет. Дождался я, наконец, гостя…
Обернулся к лже-опекуну:
– Почему вы раньше…
И замолк: у «лже-опекуна» вместо ауры серело такое же размытое облако, что и у стражника. А вот там, за решеткой, перегораживающей коридор, еще один стражник без ауры.
– Вперед, чародей! У вас не так много времени. В полночь меняется стража.
– А сколь сейчас?
– Десять тридцать.
Они быстро прошагали по коридорам. Каменные стражники оживали, без лишних движений открывали ключами замки, потом закрывали их и тут же превращались в статуи.
А Свет поражался силе варяжского альфара.
Зачем эдакому гиганту Семаргловой Силы… нет, кто у них там в покровителях?.. Один, что ли? Словом, зачем столь сильному альфару какой-то там чародей Сморода? Или с некоторых пор оный чародей – вовсе не «какой-то там»?.. Да, друже, по всему видно, что вы не «какой-то там». И примем это к сведенью!.. В торговле, известное дело, след знать товару истинную цену. Иначе прогадаете… А торговля нам ныне, кажись, предстоит еще та! Не обмишулиться бы…
Они вышли во внутренний двор «Малова приюта».
Неба над головой не было. Ни звезд, ни луны – сплошная черная пелена. И дождь, нудный, мелкий.
