Конь в малине

Приехал на работу.

Альбина сегодня про семечки не спрашивала. Но глазами ревнивыми просто пожирала. Делал вид, будто не замечаю, будто в себя ушел.

7 сентября

Позвонил Пахевич, пригласил на завтра в баню. Без Вадьки. И без преферанса. Типа, побазарить…

Тут мне в голову взбрело.

– Слушай, – говорю, – хватит нам со шлюхами массажом заниматься. А что, если я свою новую приведу?.. И ты кого-нибудь позови. Мудями перед ними, конечно, трясти не будем. И никаких групповух. Чтобы все чинно-благородно…

Он оборжался.

– Чинно, – говорит, – благородно!.. Стареешь, – говорит, – что ли, одноклассник?

– Почему, – отвечаю, – старею? Просто у меня к этой даме серьезные чувства.

Он опять заржал, козлина.

– Все, – говорит, – твои серьезные чувства между нижними губами начинались, там и заканчивались. Я ведь, – говорит, – специально интересовался, что у меня за деловой партнер. Медсестру свою рыжую уже бросил?

Я после разговора сразу к Альбине.

– Посредник мой, – говорю, – тебя вычислил. В смысле считает моей бывшей любовницей.

– А больше, – спрашивает, – он про меня ничего не знает?

– Про твое участие в деле, – отвечаю, – я не рассказывал. Сам понимаю – что к чему. Но он мужик въедливый и любит, чтобы у него на руках одним козырем больше было. Вдруг докопается!

Альбина ротик скривила.

– Не докопается, – говорит. – Я его интерес от себя отведу. Не зря волосками интересовалась.

Меня как по балде жахнули.

– Слушай, – спрашиваю, – а моими волосками ты, случаем, не интересовалась?

– Интересовалась, – говорит и снимает у меня с плеча волос. – Но не бойся: тебе я вреда не причиню. Если вести себя хорошо будешь.

И понял я, что в шестерках со всех сторон. Как бы в итоге кончить девочку не пришлось, в натуре!

Она словно мысли мои прочитала.

– Кстати, – говорит, – убить меня надумаешь, имей в виду: я это сразу почувствую и меры предприму. Так что покрывай свою коровку, племенной бычок. Живи в свое удовольствие, резвись на травке. А через год посмотрим.

Пошел я в кабинет, принял девяносто шесть градусов. Успокоился, Кате позвонил, объяснил насчет бани.

Та сначала заотнекивалась. Неудобно, мол.

– Неудобно, – говорю, – штаны через голову одевать. Мы же там не в постельном виде загораем. Будем, как на пляже. В сауне погреешься, в бассейне поплаваешь, сентябрь уж на дворе. А для всяких прочих дел там укромные закутки есть. И подруга тебе будет.

Засмеялась в трубку.

– Ради подруги, сауны и бассейна, – говорит, – не поехала бы. Но ради твоих прочих дел – не устою.

8 сентября

Попарились. Поплавали. И побазарили.

Пашка приволок с собой крутую кралю. Зовут Инга. Представил в качестве своего делового партнера. Я так понял, что она для него на бирже играет. Чем-то похожа на мою Катю, но постройнее, поскольку не рожала.

Клиента Пахевич подобрал. Начинает предварительную разработку. В наши с ним дела Инга не допущена. Я поделился с ним своим опасением по поводу будущего расширения рынка. Он меня высмеял.

– Никто, – говорит, – из потенциальных клиентов трепаться о том, что удачу купил, не станет. Каждый будет говорить, что собственным потом и кровью успеха добился. Таковы люди!.. Но я позабочусь, чтобы клиенты близко друг с другом знакомы не были. Этого хватит. Главное, чтобы в ФСБ не пронюхали, но и это – тоже моя забота.

Побазарили и расползлись по укромным закуткам. Он с Ингой, я с Катей.

Братаны, нет круче удовольствия, чем секс в бане. И Катенька со мной согласилась, когда домой к ней приехали.

– Но больше, – говорит, – я туда ни ногой.

– Почему? – говорю. – Инга не понравилась?

– Инга-то, – отвечает, – понравилась. Есть в ней сердце, хоть она и деловая. А вот Павел твой Иванович мне не по душе. Глазки у него, Виталенька, как сверла. У нас в НИИ начальник особого отдела такой… Господи ты боже мой! Надо будет, перешагнет этот Павел Иванович через тебя и даже не заметит. Он кто?

– Да так, – отвечаю. – Деловой партнер.

Она меня в ухо поцеловала.

– Будь, – говорит, – с ним поосторожнее.

Вот и верь после этого, что бабы – дуры.

29 сентября

Я втюрился окончательно. Даже на работе от Кати отвлечься не могу. Передо мной на кресле женский орган во всю ширь, двадцать лет я на этот пейзаж молился, жизни он мне добавлял, огня в ливер. А сейчас, в натуре, хоть бы хны! О другом органе думаю. И даже не о нем, проклятом, а о том, как Катенька мне обрадуется, когда приеду, о чем рассказывать будет и какими глазами будет смотреть, слушая мою трепотню.

К дневнику три недели не подходил. Поэтому – вкратце:

1. Клиент найден и обработан. Готов заплатить, но потом, когда убедится, что его не обманули. Пахевич говорит, что раскрутил на сорок пять тысяч, из которых тридцать – наши (то есть для Пахевича – мои). Брешет, наверное, сукин кот, но тут уж ничего не поделаешь. Все расчеты будут топать через него. Он в две минуты доказал мне, что мои счета рано или поздно попадут под колпак налоговой полиции, а там он бессилен. К тому же, если бабки от клиента буду получать я, несолидно получится, в подобных случаях и переговоры, и финансовую сторону серьезные люди ведут напрямую… Короче, для клиента он – глава предприятия, а у меня роль как бы курьера-доставщика. Лихо повернул, но тут я сам виноват, за любовными делами обо всем прочем забыл.

Хотя Альбину сумма устроила. Похоже, она на пятнадцать кусков и не рассчитывала.

2. «Рубашка» добыта и готова к употреблению. Потерявшая ребенка мамаша рыдала, но папенька был на высоте. Видно в натуре дитятю в пьяном виде заделал. Претензий к клинике нет.

3. Альбина усовершенствовала технологию. Теперь ее присутствия при надевании «рубашки» на клиента не требуется. Правда, для этого требуются все те же три волоска с головы покупателя. А дальше с последним стрелочку забил, сошелся, шкатулочку открыл, и операция произведена. Гоните бабки, маэстро!..

4. И наконец, главная новость. Альбина выложила ее сегодня.

– Можешь, – говорит, – меня поздравить. Да и себя тоже… Впредь при снятии обойдемся без смертей.

Я, типа, прибалдел.

– Не врубился, – говорю. – А как же младенцы жить будут без «рубашек»?

– А как другие, – отвечает, – живут? Станут обыкновенными неудачниками. В мире таких не один миллиард.

Я еще больше прибалдел.

– Слушай, – говорю. – Это ж нас теперь и вовсе нечем прихватить! За неудачливость сына в суд на акушеров не подашь!.. Ты хоть представляешь, что отчебучила?

Она улыбнулась своей обычной улыбкой.