головой. — Я просто не поверил, когда Аллан рассказал мне.
— Я тоже долго не могла поверить, — иронично вставила Амелия. — У нас все шло очень сложно вначале. Но теперь Рассел — наша самая большая радость. Ему уже две недели, — добавила молодая мать с гордостью.
Кэл не смог взять ребенка в руки. Он попытался, но его лицо стало напряженным, и он с трудом выдавил улыбку.
— Я не могу обращаться с детьми, — пожал Кэл плечами, — но он очень мил.
— Рассел-копия отца, -гордо заявила Амелия и мечтательно улыбнулась.
— Кинг никогда не был ребенком, — заметил Кэл. — Не успев родиться, он сразу стал отдавать приказы и укрощать лошадей.
— Мне рассказывали об этом, — Амелия весело сверкнула глазами.
— Пойдем выпьем кофе, — позвала сына Энид, откинув со лба седеющие, влажные от пота волосы. — Я только что затопила печь.
Напоминание о том, что его мать сама справляется с домашней работой, причинило Кэлу боль. Это напомнило ему о Hope. Мысли о жене не оставляли его ни на минуту. Пока Энид готовила кофе и укладывала только что испеченное печенье на фарфоровое блюдо, женщины рассказали Кэлу последние семейные новости.
Ребенок заплакал на руках Амелии и, заявив, что нужно сменить пеленки, молодая мать вышла из кухни.
Энид с сыном прошли в гостиную. Кэл помог матери донести поднос с кофе и печеньем.
— Ну а теперь, — обратилась к сыну Энид, — расскажи мне обо всем. Почему ты приехал домой? Что тревожит тебя? И почему у тебя на руке кольцо?
Кэл громко вздохнул. Он совсем забыл о кольце, которое купил в Сан-Луисе, где по дороге на ранчо они делали пересадку. Он считал, что этот подарок должен как-то облегчить разочарование Норы от «церемонии» бракосочетания.
Долгим и тяжелым взглядом он смотрел на свое кольцо.
— Ты женился? — подсказала Энид.
— Да. — Кэл не в силах был поднять глаз от стыда, не в силах рассказать матери свою печальную историю, — моя жена… потеряла ребенка на этой неделе.
— И ты оставил ее одну в таком состоянии?!
— Она не желает меня видеть. Все очень сложно, мама. Нора приехала с Восточного побережья, где занимала высокое положение в обществе. Она совсем не собиралась выходить за меня замуж, но я… скомпрометировал ее, а после регистрации брака привез на ранчо, где работал и заставил жить в лачуге. Ей никогда раньше не приходилось ни готовить, ни убирать.
Энид представила себе эту грустную картину.
— И?..
— Hope нельзя было поднимать тяжести, и она не выдержала суровой жизни, — сдержанно сообщил Кэл, не оправдывая себя. — Кроме того, путешествуя по Африке, она заразилась малярией. Приступ повторился, она заболела и потеряла ребенка.
— Но ты не все сказал, Кэл, не так ли? — строго заметила Энид.
Вымученная улыбка коснулась его лица.
— Я слишком поздно понял, что люблю ее, мама.
— А она?
— О, она ненавидит меня, — угнетенно объяснил он. — Но я не виню свою жену. Мне хотелось научить ее человечности, и я вынудил беременную женщину заниматься тяжелой нудной работой. В результате сам получил урок.
— Поместить светскую даму в лачугу… — сурово произнесла Энид, — как ты мог, Кэл? Почему ты не привез свою жену, как это и полагается, к себе домой?
— Я не мог. Нора была уверена, что вышла замуж за простого работника ранчо по имени Кэллауэй Бартон, — ответил Кэл с грустной усмешкой. — В интересах семейного синдиката, я скрыл от ее дяди, кто я на самом деле, поэтому не мог рассказать и ей. Моя жена считала меня бедным грязным ковбоем и оплакивала судьбу, толкнувшую ее на опрометчивый поступок.
— О, Кэл, — проговорила Энид, покачав головой, — что же ты наделал!
— Да, ты права, мама, Нора не захотела даже поговорить со мной. Я напился и уехал в Бомонт. А дальше мне уже некуда было ехать. Только сюда.
— Неужели нет возможности восстановить ваши отношения? — спросила Энид.
Плечи Кэла поднялись и снова опустились.
— Сейчас, должно быть. Нора вернулась к родителям в Вирджинию. Ее отец — самый ужасный сноб, которого мне когда-либо приходилось встречать. А мать беспрекословно подчиняется мужу, — он сверкнул глазами в сторону Энид.
— Совсем не то, что женщины в нашей семье.
— Да, я никогда не позволяла твоему отцу приказывать мне, Кэл, — согласилась Энид. — Со временем Брэнт понял это и перестал командовать. И Амелия такая же, — весело добавила она. — Одно удовольствие наблюдать, как Кинг пытается укротить ее.
— Она кажется такой мягкой — начал Кэл.
— Внешность может быть обманчивой. Услышав стук лошадиных копыт, они вышли к парадному входу. Двое всадников, оба темноволосые и стройные, но один из которых был старше и немного ниже, въехали во двор и остановились у крыльца.
— Кинг! Отец! — приветствовал Кэл, бросаясь навстречу отцу и брату, чтобы обнять их.
Глаза Кинга, настолько светлые, что казались прозрачными, засветились улыбкой.
— Рад, что ты наконец приехал домой. Как твой бизнес с нефтью?
— Потихоньку, — ответил Кэл.
— Хорошо. Тогда ты сможешь встретить с нами Рождество, — усмехнулся Брэнт Калхейн, не оставляя сыну шанса отказаться.
— Видимо, смогу, — ответил Кэл, — пока я свободен. Я уволился с ранчо Тремейнов.
— Значит ты завершил там модернизацию? — серьезно спросил Брэнт.
— Насколько это возможно. Остальное — дело времени. Уверен, Честер на верном пути. По крайней мере, мне так кажется. Это была прекрасная идея — послать меня помощником управляющего на ранчо, чтобы внести изменения в ведение хозяйства. Намного эффективнее, чем просто посылать приказы, — ответил Кэл. — И это дало мне возможность быть недалеко от Бомонта, от своих буровых вышек. Пока меня нет, делами на площадке занимается Пайк, мой компаньон.
— Ему можно доверять? — поинтересовался Кинг, когда они входили в дом.
— Даже не знаю, — пробормотал Кэл, — что-то в нем есть такое, что смущает меня. Но это вряд ли будет иметь какое-то значение, если скважина окажется пустой.
— А вот и мы, — Амелия, улыбаясь, вышла с ребенком на руках навстречу Кингу.
Перемены, произошедшие со старшим братом, поразили Кэла. Твердый и жесткий взгляд сразу исчез куда-то, Кинг улыбнулся Амелии и засветился такой радостью, что Кэл был ошеломлен. За всю свою жизнь, ему никогда не приходилось видеть у брата такого выражения лица.
— Привет, чертенок, — пробормотал Кинг и, склонившись к жене, с любовью поцеловал ее. Сильной рукой он нежно дотронулся до крошечной головки ребенка. — Как поживает мой Рыжик?
— Не называй его так, — проворчала Амелия.
— Он — мой сын, и я могу называть его Рыжиком, если мне так нравится, — заявил Кинг, дразня жену. — А кроме того, волосы его обязательно будут с рыжинкой, если не совсем огненные. Ты когда-то говорила, что твоя мать была рыжей.
— Да, это так, — вынуждена была признать Амелия, с обожанием глядя на мужа. — У тебя утомленный вид, мой милый.
Кинг погладил жену по волосам.
— У тебя тоже, малышка, — произнес он нежным голосом. — Прошлой ночью тебе совсем не пришлось заснуть. Рыжик устроил такой шум.
