Я протираю глаза. Надин облизывает Ларсу шею и со сверхъестественной скоростью бегает пальцами по могучей спине, словно читает по азбуке Брайля.
– Не могу на это смотреть! – возмущаюсь я. – Бедный Кристиан!
Глаза Иззи загораются нехорошим огоньком.
– Где мой фотоаппарат?
– У Аманды, – отвечаю я.
Ларе уже вжал Надин в стену, а она-обхватила его ногами за талию. Я отворачиваюсь.
– Какой компромат! Такую возможность упускать нельзя! – твердит Йззи.
Мы бросаем последний потрясенный взгляд на Надин (она на секунду оторвалась от Ларса и теперь усиленно двигает попой и начинаем продираться назад, к своим.
Без нас веселье затихло. Синди вяло отбивается от какого-то подвыпившего мужика (и в выходной ей нет покоя!). Аманда устроилась на табурете в виде африканского барабана: в глазах – туман, в руке – коктейль «Багама мама». Время от времени ее охватывает паника: она начинает шарить по карманам, заглядывает себе в вырез, наконец находит в сумочке телефон своего трубача и снова впадает в счастливое оцепинение.
– Его отец играл с Фрэнком Синатрой – можешь себе представить! И еще с Тони Беннетом, Энди Уильямсом и Джерри Льюисом…
В первый раз я выслушала эти сведения с интересом, во второй – позевывая, а к третьему разу поняла, что Аманду заклинило, и эту пластинку она не сменит до утра. У нее уже сложился прекрасный дуэт с мамой – та, дождавшись своей очереди, подхватывает тему:
– Он меня поцеловал! Он меня поцеловал! Вы видели? Том Джонс поцеловал меня!
И так минут пять без перерыва.
– Пошли! – командует Иззи, перекинув через плечо свою «Моджиту». – Сохраним мгновение!
Мы возвращаемся к подиуму – но место уже занято какими-то типами в шортах и с такими отполированными бедрами, что, кажется, от них и пуля отскочит.
– Где же они? – хмурюсь я.
– Может, на полу? – предполагает Иззи.
Вертя головами во все стороны мы пробираемся сквозь море потных тел. Ни Ларса, ни Надин. Какой-то мужик хватает меня за бедра и прижимает к себе. Вот уж поистине горячий парень – только что пар не идет! Я оглядываюсь в поисках спасительницы – но Иззи уже кружится с каким-то подражателем Хоакина Кортеса. Я вырываюсь из обжигающих объятий Мистера Печки и останавливаю Иззи, пока она не грохнулась.
– Где же они могут быть? – ору я, перекрикивая грохот сальсы.
Иззи хватается за стену и пожимает плечами.
– Понятия не имею. Но, насколько я знаю Ларса, он времени даром терять не любит.
– Она не могла уйти с ним. Никогда. Только не Надин. Поверить не могу!
– А знаешь, во что я не могу поверить?
– Ну?
– Что у меня с твоей стервой-сестрицей появилось-таки что-то общее?
ГЛАВА 42
– Джейми! – орет мне в ухо знакомый голос. Открыв глаза, я обнаруживаю, что лежу в постели, а между ухом и плечом у меня зажата телефонная трубка.
– Надин?
– Какого дьявола ты не брала трубку?
– Ну, как бы тебе объяснить? Спала вообще-то… – зеваю я.
– Уже почти двенадцать! – вопит Надин.
– Надин, мы в Вегасе. Здесь другой распорядок дня. Кстати, откуда ты звонишь? Я-то думала, что ты проведешь ночь…
– Я В АДУ!!!
– Нельзя ли поконкретней? Ад – понятие растяжимое…
– В каком-то богом забытом трейлерном парке посреди треклятой пустыни, в обществе людей, которые никогда в жизни не видели туфель от Джимми Чу!
– Интересно, как тебя туда занесло?
– Послушай, если ты когда-нибудь кому-нибудь расскажешь, что я уехала с Ларсом…
Из трубки доносится странный всхлип. Не знай я Надин как свои пять пальцев, подумала бы, что она плачет.
– Надин!
– Господи, почти двенадцать!
– Ты уже говорила. Мы здесь, в Вегасе, не особенно следим за временем.
