– Серьезно? – удивился Хомс. – Ну что ж, я всегда говорю: хорошие солдаты на дороге не валяются, их найти не просто.
Тербер оставил этот афоризм без ответа. Когда Динамит произвел в сержанты Айка Галовича, он сказал то же самое, только тогда Хомс не был так озадачен.
Хомс откашлялся, напустил на себя деловой вид и начал диктовать Маззиоли расписание строевых занятий на следующую неделю. Писарь пришел в канцелярию в середине лекции Хомса и занялся картотекой, но сейчас ему пришлось отложить карточки и сесть за пишущую машинку. Капитан, сложив руки за спиной и задумчиво откинув голову, расхаживал по канцелярии и диктовал медленно, чтобы Маззиоли успевал печатать.
Маззиоли печатал с отвращением, он знал, что все равно потом Цербер достанет свои справочники и перекроит расписание так, что надо будет все печатать заново. А Динамит подпишет и даже не заметит разницы.
Как только Хомс ушел, Тербер бросил свои бумаги и отправился в комнату поваров. Его бесило, что Динамит каждый раз мусолит в расписании одни и те же мелочи, и сейчас Милт, будто вырвавшись из герметически закупоренной бутылки, радостно дышал всей грудью. Что будет с Хомсом, если он когда- нибудь поймет свою никчемность, которую прикрывает всей этой суетой? А что ты волнуешься за Хомса? – подумал он. Хомс никогда ничего не поймет, это бы его убило. Он надеялся, что пока Хомс изощрялся в словоблудии, повара еще не успели вернуться с кухни и он застанет Старка одного.
Старк и в самом деле был в комнате один. Он задумчиво разглядывал выношенные кремовые бриджи старого образца, пригодиться ему они уже никак не могли, но выбросить их было выше его сил.
– Пойдем ко мне наверх, – сказал Тербер. – У меня есть к тебе разговор, с глазу на глаз. Да и ни к чему, чтобы повара видели нас вместе.
– Так точно, старшой. – Старк почувствовал настойчивость в голосе Тербера и встал с койки, по- прежнему держа бриджи в руках. – Знаешь, сколько лет этим штанам? У меня в тот год сестренка замуж вышла.
– Выкинь их, – решил за него Тербер. – Начнется война, мы отсюда выедем, тебе негде будет и самое необходимое держать.
– Это верно. – Старк без колебаний бросил бриджи на растущую кучу старья у двери, оглядел комнатенку и остановил взгляд на трех вещмешках, в которых было собрано все, что скопилось у него за семь лет солдатской жизни.
– Что, не густо? – спросил Тербер.
– По-моему, хватает.
– В тумбочку все воспоминания не запихнешь, – сказал Тербер. – А в вещмешок тем более. Я даже когда-то дневник вел, кому сказать – не поверят. До сих пор не знаю, куда он делся.
Старк вынул из ранца фотографию в кожаной рамке – молодая женщина с тремя мальчишками – и поставил на полку своего стенного шкафчика.
– Ну вот, – сказал он. – Теперь я дома.
– Да, это важно, – кивнул Тербер. – Пошли.
– Иду, старшой, – откликнулся Старк, подбирая с пола старый хлам и бриджи. – Все руки не доходят разобрать. Когда переезжаешь, сразу видишь, сколько всего ненужного набралось, – виновато сказал он.
На галерее он, не сбавляя шага, выкинул все в мусорный ящик и следом за Тербером стал подниматься по лестнице, но на площадке обернулся и посмотрел вниз – из мусорного ящика свисала штанина бриджей с толстыми солдатскими шнурками, металлические кончики на которых давно оторвались.
– Садись. – Тербер показал ему на койку Пита.
Старк молча сел. Тербер сел на свою койку напротив и закурил сигарету. Старк свернул себе самокрутку.
– Хочешь настоящую?
– Я свои больше люблю. Всегда курю «Голден Грейн», – задумчиво глядя на него со спокойным ожиданием, сказал Старк. – Если, конечно, они есть. А если нет, тогда «Кантри джентльмен». И то лучше, чем эти фабричные.
Тербер поставил на пол между ними обшарпанную пепельницу.
– Я, Старк, всегда играю в открытую. Все карты сразу на стол.
– Это я люблю.
– Насколько я понимаю, тебя сюда так быстро перевели не за красивые глаза. А потому что ты служил с Динамитом в Блиссе.
– Я уж догадался.
– Ты из Техаса?
– Точно. Из Суитуотера. Там и родился.
– А чего ты вдруг решил перевестись из Кама?
– Мне там не нравилось.
– Не нравилось, – ласково повторил Тербер, подошел к шкафчику, пошарил рукой за жестяной коробкой с иголками и нитками и достал бутылку «Лорда Калверта». – Мою комнату по субботам не проверяют, – сказал он. – Пить будешь?
– Вопрос! Глоточек можно.
