— Вы вовремя. Через пару минут начинаем. Садо, поставь защитный барьер между полем и зрителями.
— Думаешь, он понадобиться? — оторвав равнодушный взгляд от меня, спросил Теон. — Я не думаю, что поединок будет длиться больше пяти секунд. Мой противник лишен магической силы, и я не собираюсь пользоваться своей. Думаю, одного моего меча Света хватит.
— Таковы правила. Как бы ни был слаб твой противник, Теон, это не просто дуэль, а суд Спящих. Традицию нельзя нарушать, — отрезал Шон.
Садо отошел в сторону и протянул руки к металлическому ограждению, забормотав себе что-то под нос. Я задрала голову к открытому верху над собой: защитный купол мыльной пленкой закрыл голубой кусочек неба, ограждая нас будто клеткой от всего остального мира. Смолк шум, гам, ругань, смех, унижающие меня крики со стороны зрителей, и я в который раз глубоко вздохнула, напоминая сама себе, что мне ни в коем случае нельзя злиться. Иначе появиться черное пламя мага, которого разыскивает вся местная жандармерия, называемая жителями империи игурами.
— Расходитесь, начинаем! Садо, мы отходим за барьер к господину лекарю. Садо! Идем!
Шону понадобилось два раза окликнуть брата, чтобы вернуть его из своих невеселых мыслей. Садо прошел мимо меня, сжав правое лечо, и шепнул:
— Держись до последнего, ты же моя ученица.
Надо же, маг еще шутить пытается! Я невольно улыбнулась, но моя улыбка сползла с лица, когда мимо проходящий Теон коснулся другого плеча, прошептав на левое ухо:
— За свой отказ ты поплатишься смертью. Не бойся, она придет быстро.
По моему телу прокатилась самая настоящая волна ужаса от его тихого шепота. Мне было страшнее, чем во сне, когда впервые появился Угрим. В голове, совсем не уместно, вдруг всплыла фраза моего препода по классу фортепиано, которую он мне сказал перед областным конкурсом пианистов: 'мысль о поражении уже означает само поражение'. С трудом подавив панику, я покрепче ухватилась за меч и сделала пару приседаний. Наконец, время пришло, и по стадиону пронесся протяжный звук гонга.
Зрители ошиблись, я продержалась не три секунды, а тридцать. Впервые десять секунд мне удалось увернуться от легкого удара меча Теона, во вторые десять секунд я совершила невероятный прыжок через нагнувшееся тело блондина, в третьи десять секунд из моих рук вылетел меч, и я оказалась лежащей на земле под ногой противника. Над грудью сверкнул клинок меча Света, и я застыла, не в силах отвести взгляд от сверкающего под магическим освещением острия. Вопреки своим словам, Теон не спешил наносить мне смертельный удар. Мне даже почудился его беспомощный, тихий хрип:
— Камилла! Нет!
И все. Жгучая боль пронзила мое сердце. Наверно, я умерла, но почему тогда мои уши вновь слышат мерзкий смех старикашки? И почему у меня такое же чувство, как и тогда, когда его руки коснулись моего сердца? Я опять очутилось на границе между забвением и реальностью, парализованная непонятной силой.
Я не видела, как из рук Теона выпал меч Света, и как он обессилено рухнул на траву рядом со мной, закрывая лицо руками. Я не видела, что мое тело вдруг оторвалось от земли, окутанное синей дымкой, и замерло в каких-то тридцати сантиметрах над землей. Я не слышала, как по огромному стадиону прокатились недоуменные крики 'Выбор Души! Невероятно! Низшая имеет право выбора?'. Я боролась, но не с болью в раненом сердце — оно уже не билось. Я боролась со знакомым ужасом, который медленно окутывал меня своими объятиями. Моя душа вновь вышла из тела. Серая, безликая, как всегда, равнодушная к собственному телу, она медленно поплыла от меня подальше. Мое сознание странным образом продолжало жить, но в этот раз тело уже было мертвым, и губы, которые в прошлый раз приказали вернуться назад душе, не могли пошевелиться.
— Ты умираешь, человек, — тихий голос, который я слышала из-за кустов после уничтожения горона, снова вдруг выплыл из пространства. — Ты умираешь, как жалкая крыса, пронзенная мечом.
Я без его слов это знала. Моя душа отошла уже метров на тридцать и оторвалась от земли, медленно поднимаясь в небо. Все, что мне оставалось — это со стороны наблюдать за ней своими остановившимися, мертвыми глазами, которые почему то продолжали видеть.
Нет! Не хочу умирать! Не позволю! Как и в прошлый раз, дикое желание жить пронзило мое сознание. Нет, только не так! Я хочу жить! Я хочу вернуться домой, обнять сестру, родителей, пробежаться еще один раз по клавишам фортепиано! Я не хочу умирать!
— Человек, в тебе есть прирр. Почему ты им не воспользуешься? Ты боишься? Боишься быть пойманной игурами и быть уничтоженной Багряной Богиней?
Голос продолжал теребить меня, не смолкая ни на секунду. Я прислушалась к мертвому телу: из его остановившейся крови доносилось недовольное ворчание прирра. Воспользоваться прирром, чтобы восстановить пронзенное клинком сердце? Он может это сделать, я знаю. Так почему же мое сознание противится этому способу выжить? Не знаю. Но я не могу воспользоваться прирром. Что ж, души, скованные прирром, после моей смерти полетят перерождаться. Хоть кому-то будет польза от моей смерти.
Моя уходящая в небо душа, которую я уже потеряла из зоны видимости, вдруг остановилась и застыла посреди неба.
— Человек, ты глуп. Иметь силу и не воспользоваться ее. Ты действительно глуп.
Мое сознание вдруг разозлилось и мысленно рявкнуло: 'Да заткнись ты уже! Кто ты такой, чтобы оскорблять меня? Проваливай! А не уйдешь — давай, спой песенку! Помирать, так с музыкой!'. Голос помолчал и вдруг громко расхохотался.
— Спеть мелодию тьмы твоей души? — весело спросил он.
Да хоть что, лишь бы не похоронный марш.
В бесконечности снов теряясь,
В лабиринте реалий и грез,
Молчаливой быть, всеми невидимой,
Одинокой, печальной до слез.
Что ты ищешь, душа беспокойная?
Что блуждаешь на грани судьбы?
Что тоскуешь ты, сердцем свободная,
Средь веселой и пьяной толпы?
Без доверия, подлости, низости
Одинока, чужда и закрыта.
Без друзей, позабывших верность,
Без любви, так им быстро забытой.
Иль в подарок тебе, иль в наказание,
Иль в защиту Тьмы сила дана.
Убегаешь от счастья в отчаяние,
И спасаешь других, не себя.
Грустная песенка, от нее так и веет тоской. А ничего, голос красиво ее поет. Что-то моя смерть малость запоздала. Или я в призрака уже превратилась? В такого особенного призрака, которого не только никто не видит, но и он сам себя не видит?
— Эта не просто песня, а заклинание призыва обратно твоей души. Его знаю только я. Оно не написано ни в одной книге, оно рождается само по себе, из того, что чувствует сознание твоего тела. Песня, созданная для того, чтобы твоя душа услышала истинные мысли твоего сознания, и сделал выбор. В песне обнажаются твои самые сокровенные мысли, поэтому заклинание называется мелодией тьмы. Хотя в твоем случае это не совсем тьма.
Голос помолчал немного, словно чего-то ждал, и снова продолжил:
