– Ничего, что вас могло бы интересовать!
Он резко повернулся, пришпорил кобылу и покинул двор, вздымая облако белой ракушечной пыли.
– Уже второй раз на этой неделе он уезжает в таком настроении. Не иначе, что-то стряслось, – заметила Каро.
– Простите, может, я сую нос не в свое дело? Вам известно, что его беспокоит?
– Подозреваю, что его беспокойство связано с индейцами.
– Джеронимо? – Каро кивнула. – Скажите, это рота капитана доставила его сюда?
– Верно. Но все без толку. Этот человек не заплатит за свои преступления. Я имею в виду, что он не будет повешен, как было обещано ранее.
– Джеронимо повешен? – задохнулась Либби, удивившись, почему она нигде не читала о том, что ему грозила смертная казнь.
– Конечно, – Каро повернулась к ней лицом. – Когда они отправились на его поиски, им обещали, что он предстанет перед судом в Сан-Антонио за преступления, которые совершил. Но генерал Нельсон Майлз согласился простить апачей, если они добровольно сложат оружие. Он поторопился загнать их во Флориду по приказу президента Кливленда и не сдал гражданским властям. В распоряжение индейцев отдан остров, – сообщила она, указывая на форт Пикенс. – Они воссоединились со своими семьями. Джон тяжело переживает решение генерала.
– Почему, если таковы условия сдачи? Они прекратили набеги. Разве мы не добились, чего хотели?
Каро задумчиво посмотрела на нее, затем вернулась к креслу, собрала стаканы.
– Не все. Кое-кто по личным причинам хотел наказать апачей.
– Так вы говорите, что у капитана Фолка были причины бороться с апачами? – ее любопытство могло оттолкнуть Каро, тем не менее она не удержалась от вопроса.
Каро тяжело вздохнула.
– Были. Мне не известны подробности, но я знаю, что ребенком он потерял всю семью при набеге апачей. Он никогда не говорит об этом, а я боюсь спрашивать.
Она взяла грязные стаканы и исчезла в доме.
Либби глядела ей вслед, ужасаясь только что услышанному. Так, значит, он потерял родителей в раннем детстве? Теперь понятно, почему он такой замкнутый, даже угрюмый. У нее открылись глаза.
Как бы ей хотелось расспросить Каролину о капитане Фолке, но нет, надеяться не на что. Хоть она и нравилась Каролине, тем не менее хозяина эта женщина не предаст никогда.
Если кто и посвятит ее в тайну, так это сам капитан. Она была уверена, что рано или поздно ей удастся вызвать его на откровенность.
Она принялась строить планы, раздумывать, как добиться своего.
Фолк вернулся домой далеко за полночь. Она вскочила с постели и набросила халат, который одолжила ей Каро. Припав к маленькому оконцу спальни, Либби, не отрывая глаз, следила за капитаном, который отводил кобылу в конюшню на заднем дворе.
Открыв дверь, она проскользнула на лестницу, которая вела в кухню с черного хода, и поджидала там капитана.
Каро всегда оставляла Фолку обед в духовке, когда было известно, что он задержится. Домоправительница спала как убитая, поэтому Либби была спокойна: она не узнает, в котором часу вернулся Фолк.
Девушка поставила на плиту кофейник и накрыла капитану на маленьком столике. После долгих сомнений она решила вызвать его на разговор этой ночью. Любопытство было столь сильным, что ни о чем другом она и думать не могла.
Скрипнула дверь. Либби затрепетала, услышав шаги на каменных ступенях. Усилием воли ей удалось унять дрожь и налить кофе в чашку.
– Это что такое? – закрыв дверь, спросил Фолк и уставился на Либби.
Она подняла чашку:
– Кофе.
Фолк настороженно посмотрел на нее, снял шляпу и повесил ее на крючок. Отбросив волосы с лица, он подошел к девушке и взял из ее рук предложенную чашку.
– Совсем ни к чему дожидаться меня, мисс Пфайфер. И обслуживать меня не надо.
– Чепуха. Просто мне не спалось. – Это было почти правдой. Она умолчала лишь о том, что все это время боролась со сном, дожидаясь его возвращения.
Либби сняла с плиты кастрюлю и жестом пригласила Фолка за стол.
– У вас бессонница? – с беспокойством в голосе поинтересовался капитан. – Можно проконсультироваться с доктором.
– Ничего страшного. Полагаю, что в моем положении было бы странно, если бы я спала нормально.
Фолк кивнул:
– Вы правы.
И выражение горечи – такое привычное для его лица – вновь пришло на смену мимолетному сочувствию. Теперь она знала, откуда оно. Увы, ей никогда не понять Фолка! О такого рода переживаниях она читала в исторических романах. У нее стыла в жилах кровь, когда картины кровавой расправы – одна
